Но с другой стороны фуфайка как-то в его шкаф попала, ипопасть она могла только сразу после выстрела, в те самые три минуты, которыебыли у террориста до появления охраны. Дело происходило в понедельник, Лавр нев сквере загорал, а за стенкой лежал и не мог не знать, кто положил в его шкаффуфайку.

Если до встречи с Лавром я еще испытывала сомнения ивыделяла какой-то процент на его соучастие с заговорщиками, то теперьсклонялась к мысли гораздо более невероятной: по всему выходило, что фуфайку вшкаф парализованного забросил… полковник.

Да-да, полковник, который сцапал меня, мой старый знакомецПетр Петрович, сосед Любы.

Почему он? А потому, что больше некому. Чудес на свете небывает. Судите сами: в недрах Любиной семьи никакому заговору не созреть,наличие длинного Любиного языка тому живейшая гарантия. Старая дева тожеотпадает. Даже если от нищеты она и решилась бы на измену, то спрятать мужика вфуфайке в своей квартире не смогла бы, там здорово все перешерстили. Есливообразить, что она сама из гранатомета пальнула, то тут же выплывает вопрос:почему на ее теле не нашли следов пепла и гари? Ведь глаза и руки стрелявшегоничем не были защищены.

Впрочем, размышления о старой деве беспочвенны, стрелялмужчина, в этом я абсолютно уверена, как теперь уверена и в том, что это совсемне парализованный, то бишь не Лавр.

Охрана этажом выше, охрана этажом ниже…

Тогда остается сам полковник. Он, как сосед, мог нановоселье зайти. Правда я его не видела, но, думаю, он к этому и не стремился.Где-нибудь на кухне поздравил Любу, да заодно отравы в спиртное и подлил. Утромнадел фуфайку, шлем и зашел в Любину квартиру, из “Мухи” бабахнул и бежать.“Муху” сунул мне в руки, а фуфайку паралитику подложил, думаю и шлем в карманефуфайки. Потом в свою квартиру зашел, смыл гарь с рук и глаз… Этим, кстати,объясняется странный факт, что он прибыл на место преступления позже охраны,хотя находился на этом же этаже…

В голове моей все очень складно сложилось, смущало лишьодно: почему-то трудно было признать, что в рядах ФСБ нашлось место предателям.

Смущало и другое: мой Сумитомо!

Ниндзюцу!

Их школы — своеобразный прототип современныхразведовательно-диверсионных школ.

Таким образом, задолго до этого момента я угадала участие впокушении человека из охраны. Угадала в своей будущей книге, даже не понимаясама.

Угадала ли? Или пытаюсь в этом себя убедить? Кто знает каксрабатывают в нашей голове тот механизм, который сводит воедино логическиецепи? Кто знает, как работает механизм интуиции? Совершил ли мой мозг невидимуюдля меня работу? Или просто воображение подвело?

Согласитесь, резонные все вопросы.

— Слушай, Лавр, — начала я колоть этого лже-паралитика, — тымне мозги не пудри. Раз месяц уже прошел, как комедь ломаешь, значит и меняраньше видел, я мимо тебя частенько бегала к Любе.

— Ну видел, — угрюмо согласился он.

— Выстрел гранатометный слышал?

— Не глухой, — буркнул он.

— Так вот рассказываю: дело было так. Новоселье у Любысправляли. Утром, с бодуна, голову приподнимаю и, хоть водка чем-топриправленная была, вижу отчетливо: стоит у настежь распахнутого окна мужик и“Муху” на правительственную трассу наводит. На мужике фуфайка и вязаныйшлем-маска.

В этом месте я многозначительно посмотрела на Лавра.

— А мне то что? — хмыкнул он.

— Тебе как раз пора бы уже и беспокоиться начинать. Тыначинай, а пока слушай дальше. Я хоть и с бодуна, но на мужика того кинулась, ивыстрел у него не получился. Граната полетела не туда, куда он целился. Мужикгранатомет кинул и убежал, а тут и охрана подоспела. А гранатомет уже у меня вруках. Но я-то точно знаю, что стрелял мужик в фуфайке.

Лавр побледнел.

— А как же это ты на свободе оказалось, когда тебя споличным засветили? — недоверчиво спросил он.

— Сбежала, — гордо сообщила я.

Лавр крякнул и присел, а я с достоинством продолжила:

— Так получилось, что случайно президента спасла, и меня жев покушении обвиняют. Ты можешь и должен мне помочь.

— И понимать не хочу, твои проблемы, — недальновидноотмахнулся Лавр.

Я решительно возразила:

— Нет, теперь это и твои проблемы, потому что стрелял впрезидента ты.

Бедняга остолбенел, он даже отдаленно не предполагал, что нанего может пасть подобное подозрение.

— Говорю же, отродясь из гранатомета не стрелял. По телекутолько его и видел, — растерянно залепетал он.

— В ФСБ расскажешь, — пообещала я, — там ребята доверчивые ив чужие проблемы сильно вхожие.

— Да на хрена мне покушаться? — взвился Лавр. — Я честныйвор и на мокруху в жизни не ходил. Не покушался и не докажешь!

— И доказывать не требуется, достаточно лишь сообщить, чтоты не паралитик. Даже после этого сообщения может кто и поверил бы тебе, если бне фуфайка.

— Какая еще фуфайка? — отводя глаза, спросил Лавр.

— Та фуфайка, что в шкафу у тебя лежит, пропитаннаягранатометной гарью, — уточнила я. — И не рассказывай, что тебе ее подбросили.В этом доме посторонних нет. С одной стороны Любиной квартиры ты,парализованный, с другой — старая дева, за ней сам полковник живет, ни вверх,ни вниз хода нет — охрана. Пораскинь-ка мозгами. Какой напрашивается вывод?

— Что стреляла старая дева, — как-то неожиданно заключилЛавр.

Я погрозила ему пальцем и сказала:

— Своими глазами мужика видела, значит стрелял ты. Выходит, янастоящего покусителя нашла и подозрения с себя сниму. Осталось только сдатьтебя, паралитика.

Пока эфэсбэшникам на вопросы будешь отвечать, они найдуттвою фуфайку и…

Я на всякий случай снова схватила Лавра за руку, думала, чтоон побежит, однако вышло по другому.

— Не моя это фуфайка, — отрезал Лавр.

— А в шкаф твой как попала?

— Гражданин полковник положил.

“Вот вам и ниндзюцу! Угадала, значит, я! Надо быповнимательней отнестись ко всему, что происходит с моим Сумитомо. Можетразгадка истории как раз в его жизни? Но как я умна!”

— Полковник? Петр Петрович? — изумилась я, хотя еще минутуназад на девяносто девять процентов была в этом уверена.

— Ну да, сукой буду, Петрович фуфайку в мой шкаф положил, —поклялся Лавр.

— А как он вошел?