Тем временем на счет Банка Англии японцы перевели в завершение расчетов все суммы за русское золото, полученное от англичан, — 6 января 1916 г. поступили 2 000 245 фунтов стерлингов, а 7 февраля — следующие 3585 фунтов 16 шиллингов и 6 пенсов. Но в Токио отлично понимали: это не окончание попыток британцев выкачать новые партии золота из России. А значит, надо быть готовыми. И уже 22 апреля заместитель морского министра в директиве на имя командующих 1-й и 3-й эскадрами военно-морских районов (ВМР) Йокосука и Майдзуру распорядился о причислении в состав 4-го боевого отряда крейсеров 1-го класса «Касуга» и «Ниссин» под командованием капитанов 1-го ранга Сигэцугу Накадзато[573] и Канты Симаноути[574]. Корабли направлялись «в трехмесячное плавание у побережья Северной Америки».

Должен заметить, сам Кейнс в определенной мере гордился тем, что причастен к взаимодействию с союзными державами, рассматривая это, вполне вероятно, как свидетельство признания своего авторитета в среде аппарата Министерства финансов. Так, выступая 15 марта 1916 г. на коллегии британского Адмиралтейства, он заявил, допускаю, с некоторой пафосностью: «Это моя работа день за днем управлять финансовыми вопросами в отношениях с нашими союзниками»[575].

Письмо британского Казначейства в Банк Англии о подготовке облигаций займа России под вывезенное золото на сумму 10 млн ф. ст. 28 апреля 1916 г. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

Письмо управляющего Государственным банком И. П. Шипова в Банк Англии о размещении ценных бумаг в Великобритании. 24 мая 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

А между тем в британском Казначействе и Банке Англии занимались поиском способов надежнее зафиксировать задолженность России перед Англией даже с учетом уже полученного от нее золота. Наиболее эффективной признали разработку бланков специальных казначейских облигаций, которыми оформлялись бы обязательства Петрограда перед Лондоном. Что и было исполнено под руководством заместителя главы ведомства Рамси. Теперь каждый пенни в строку — России не отвертеться. Делалось все это явно только с одной целью — исключить возможность обоснования русскими требований возврата золотого обеспечения в будущем при любых условиях.

Докладная записка Комитета финансов о кредитных операциях с синдикатом американских банков на 50 млн долл. США с резолюцией Николая II «Исполнить» и надписью рукой П. Л. Барка о докладе императору в Царской ставке. 1 июля 1916. [РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 531. Л. 7–14]

А уже 5 мая 1916 г. Дж. Г. Нэйрн сообщил управляющему Государственным банком в Петрограде, что «британские казначейские облигации на 10 млн ф. ст. помещены в Банк Англии и находится здесь на хранении от имени Государственного банка»[576]. Окончательный срок погашения всех облигаций был установлен 5 января 1921 г.

Управляющий Государственным банком И. Шипов[577] подтвердил, что указания Банку Англии по распоряжению данными ценными бумагами может давать лично он сам либо его заместитель Д. Никитин[578] при условии, что соответствующее письмо будет завизировано директором банка А. Вестфалем[579].

А как же смотрел на все происходящее Барк — верный страж государственных интересов? Да никак, спокойно. Он был занят тем, что убаюкивал министров, усыпляя их бдительность рассказами о светлом будущем золотодобычи в империи, ибо «теперь рисуются перспективы добычи золота на Памире»[580]. А это где? Далеко от Петрограда, Лондон — значительно ближе.

Глава 7. Год 1916: Золотишко для нужд капиталистов

…Финансовый успех и, в сущности говоря, успех всяких деловых операций зависит от правильного предвидения, от возможности предсказать и учесть предстоящие события и подготовиться к ним[581].

Дэвид Ллойд-Джордж

Шипов еще только готовился обмакнуть перо в чернильницу, чтобы подмахнуть вышеприведенное послание в Лондон, а в Банк Англии 4 мая 1916 г. поступило письмо МИД, в котором заместитель государственного секретаря Морис де Бунзен[582] сообщал, что рад — по поручению Эдуарда Грея — передать хорошие новости: «Правительство Японии с радостью выделит два крейсера для перевозки золотых денег в Ванкувер, следуя той же самой процедуре, что и в прошлом году… Его превосходительство [министр иностранных дел Японии. — С. Т.] будет соблюдать особые меры предосторожности для обеспечения секретности, насколько это возможно, и в соответствующее время сообщит названия кораблей, а также другие подробности относительно дат их выхода и т. д.»[583].

Письмо К. Е. Замена в Банк Англии о намерении разместить в этом банке золотые облигации российского правительства на 10 млн ф. ст. 4 мая 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

Безусловно, получив это известие, в Банке Англии, как истинные патриоты острова, могли бы открыть бутылочку вина с виноградников де Бунзена, причем вина именно британского. Кто-кто, а Морис знал в этом толк. Недаром он часто поговаривал, что, выйдя в отставку, займется своими лозами. И что вы думаете, так оно и вышло: де Бунзен стал первым более чем за сто лет коммерческим производителем вина в Великобритании, положив начало новой процветающей отрасли. Хотя мне памятно высказывание нашего выдающегося банкира и знатока… Британии, виртуоза острого словца Виктора Владимировича Геращенко, который однажды сказал мне: «Знаете, Сергей Владимирович, самый короткий анекдот — это английское вино». Я честно сказал, что не знаю, ибо ни разу не пробовал. Виски — другое дело.

Письмо «Доминион экспресс компани» в Банк Англии о возможной утечке информации об операции с русским золотом в Гонолулу (Гавайи) или Японии. 16 марта 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

Письмо Форин-офиса в Банк Англии о выделении японских крейсеров «Касуга» и «Ниссин» для отправки во Владивосток за грузом золота. 8 мая 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

А Дж. Г. Нэйрн, воодушевленный словами «с радостью выделит», немедленно связался с Заменом, велев сообщить «в возможно короткие сроки, когда ваше правительство сможет передать золото во Владивостоке?»[584]

Не дремало и Морское министерство Японии, решительно требуя от всех сохранения в тайне новой операции по транспортировке русского золота. 4 мая 1916 г. заместитель морского министра в специальном циркуляре на имя своих коллег в министерствах внутренних дел и связи отметил, что «в различных