И ведь лорд Берти оказался прав! Следующим военным министром стал… Ллойд-Джордж. Но опять меня гложет червь сомнения. Эта запись в дневнике дипломата помечена 6 июня 1916 г. Мог ли лукавый лорд подправить свои дневники в дальнейшем, дабы выглядеть этаким провидцем. Вероятно, мог, но зачем? Чтобы сыграть в мистера Очевидность? А к тому же такие детали — завтрак и т. д. Вот это меня и смущает: британские власти очень долго тянули с сообщением о гибели Китченера. А тут телеграмма в Париж пришла до завтрака. А когда же ее писали, подписывали, шифровали, передавали, расшифровывали? Не пришла же она открытым текстом по телеграфу? Что-то здесь не сходится… А вот что сходится — что эта трагедия лишний раз убедила Лондон в верности решения об отправке русского золота в Канаду через Владивосток.

Конечно, всегда интересно, а как же сложилась судьба других причастных к событию людей? Как ни странно, но капитан-лейтенанта Курта Бейцена за эту операцию тогда даже не наградили: очередной орден он получил только где-то через год. Но дожить моряку до конца войны не удалось: Курт Бейцен как истинный офицер погиб в море в сентябре 1918 г. Лодка U-102 под его командованием была потоплена… у Оркнейских островов. Из команды никто не выжил. Так и покоятся они там, где-то рядышком, на дне — «Хэмпшир» и U-102. А еще раньше, в декабре 1917 г., наскочила на мину и затонула U-75 со всем экипажем. Такая вот судьба-злодейка.

Но хватит конспирологии и вернемся к фактам, а точнее — деньгам.

Пауза в отгрузке золота заставила Лондон усилить прессинг в отношении представителей российских финансовых ведомств в Лондоне с требованием ускорить доставку драгоценного груза во Владивосток. Столь неприкрытое давление довело до белого каления даже всегда до этого покладистого Замена, который решился на демарш, смахивающий то ли на протест, то ли на бегство из британской столицы. 3 июня 1916 г. он отправил в Банк Англии весьма несдержанное по тону письмо: «Буду очень обязан, если вы воздержитесь от любых указаний относительно получения золота в указанную дату до тех пор, пока я не получу из Петрограда информацию по этому поводу. Я свяжусь с вами вновь немедленно после получения этого ответа»[609], — и в тот же день выехал в Петроград[610], даже не попрощавшись с Нэйрном. Последний буквально опешил, когда получил записку: «Очень сожалею, что из-за моего неожиданного отъезда я не могу прибыть и поблагодарить вас лично»[611].

Письмо К. Е. Замена в Банк Англии о неопределенности сроков доставки золота во Владивосток. 3 июня 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

А дальше последовали события, которые иначе, как божественным Провидением, назвать сложно. Возможно, Замен почувствовал, что вокруг него подгорает… Скорее всего, к этому его подтолкнуло общение с одним из лидеров партии кадетов А. И. Шингаревым[612] — председателем Комиссии по военным и морским делам Государственной думы, находившимся в Лондоне в составе делегации.

Желая отличиться, Замен организовал депутату встречу с канцлером британского Казначейства. Шингарев, как он сам утверждал впоследствии, настоял на участии Замена, дабы тот был в курсе содержания беседы.

Шингарев, хоть и не имел на то никаких государственных полномочий, буквально с порога набросился на Маккенну: «Почему вы требуете, чтобы мы высылали золото? Я должен не скрыть от вас, что это вызывает большое недовольство в России среди общественных кругов, широких кругов, а также среди членов законодательных учреждений, которые неоднократно в финансовой комиссии подчеркивали невозможность такой отправки золота и опасность для нас такой отправки. Я должен вам сказать, что дальнейшая отправка золота может подорвать единственный серьезный источник наших средств, внутреннюю эмиссию государственного банка и тем самым вызвать осложнения внутри, так как у нас дороговизна растет отчасти уже на этой почве».

Однако англичанин, явно уклоняясь от прямого ответа, перешел в нападение: «Вы жалуетесь на то, что у вас нет средств. Но разве вы сделали все, чтобы их получить?» И далее министр перевел речь на отсутствие в России должной системы налогообложения, что позволяет говорить о значительном резерве внутренних источников финансирования. В то время как в России недавно введенный подоходный налог достигает максимум 12 %, подчеркнул Маккенна, «мы берем в пользу государства почти половину доходов, и когда вы дойдете до такого обложения, тогда вы можете говорить, что средства у вас исчерпаны, а пока вы облагаете себя несравненно легче и надеетесь на нашу помощь».

Шингарев парировал эти доводы, доказывая, что в конечном итоге за счет косвенного обложения налоговая нагрузка на население в России вдвое выше, чем в Англии. «Конечно, эти мои возражения его не убедили, — продолжает депутат, — и тогда он сказал: — А золото мы требуем потому, что от нас его требуют. Каждую неделю мы должны вывозить от 2–3 миллионов фунтов золота в Оттаву в канадский банк для расчетов с Северо-Американскими Штатами». Ну, а поскольку внутренние резервы американских фондов истощаются, то остается только золото, которое, в чем и убежден Маккенна, должна дать в первую очередь Россия, ну и Франция, конечно.

Беседа вроде бы и продолжалась, но шла вяло, а главное — бесцельно, ибо основной вопрос был исчерпан. Итак, Англия требует золото от России по той причине, что его от нее требуют США. Позиция жестко обозначена. Больше обсуждать нечего. И единственный вывод, к которому пришел Шингарев, если следовать логике Маккенны, — «что наш министр финансов еще не совсем исполнил свои обязательства»[613]. А следовательно, с него, т. е. с России, причитается еще…

Но так ли это на самом деле? К этому вопросу мы еще вернемся.

Очевидно, эффект от такой «беседы по душам» вышел обратный. Как метко заметил Шингарев, «мне осталось только встать и раскланяться». Что же касается Замена, то ему стало очевидно, что соглашательской политике Барка в вопросе безвольной передачи золота англичанам в России существует мощная, пусть пока и беззубая, оппозиция. А следовательно, в его личных интересах держаться от британцев, с происками которых многие связывают обнищание страны и оскудение ее золотого запаса, подальше, хотя бы на территории России.

Англичане старались контролировать любые передвижения и контакты Замена. Чтобы не упускать его из виду, первоначально планировалось отправить его на родину на… крейсере «Хэмпшир», том самом, на котором направлялся в Архангельск военный министр Китченер. Но в последний момент Замену удалось увернуться от такой ласки. Он прекрасно понимал, что появление его на русском берегу в компании британского министра, который едет требовать от