к психотерапевту. Он распознал свое увлечение метом как видоизмененную детскую потребность чувствовать себя независимым и умелым. Метамфетамин давал Брайану чувства уверенности в себе и компетентности, те чувства, которые он никогда не испытывал при общении с другими людьми. Он научился видеть свое настоящее как продолжение прошлого и сумел включить в свои размышления картину будущего; которая захватила его и привела на следующую стадию развития.

В период зависимости Брайан был ходячим выражением сиюминутной привлекательности. Малейший признак того, что действие наркотика заканчивается; заставлял его тянуться за трубкой. Как и у Натали, трансоподобное пребывание в настоящем блокировало его связь с прошлым, поэтому он не мог охватить картину своей жизни целиком, вычленить ее из хаоса существования в конкретном мгновении. Затем, с помощью психотерапевта, он начал строить мост из сегодня во вчера и в завтра, кирпичик за кирпичиком, формируя будущее, которое было бы безопасным, благополучным и значимым для него и для остальных. Цель, о которой он мечтал в прошлом, теперь стала достаточно привлекательной, чтобы добиваться ее в настоящем. Подобный вид рефлексии возможен только при восстановлении связей между дорсолатеральной ПФК и полосатым телом. Брайану пришлось думать, воображать, сравнивать и решать, что делать, когда он все еще чувствовал привычный жар желания. Только в том случае, если обе системы активируются одновременно, между ними могут образоваться новые соединения.

Вот как устроен мозг. «Что возбуждается вместе, то связано вместе, а что возбуждается порознь, то и лежит порознь». Новые широкие дороги прокладываются, когда человек представляет себе новые, еще не испробованные пути, ведущие к отсроченному удовлетворению на долгий период жизни, удерживает созданную картину в голове и хочет ее реализовать. Именно тогда появляется объездной путь, позволяющий отклониться от знакомой дороги, ведущей к немедленному получению удовлетворения. Так начался путь Брайана от жертвы к врачевателю — человеку, который стал заботиться о животных, основал терапевтическое сообщество для зависимых в сельской местности и открыл собственный лечебный центр в Кейптауне.

По-видимому, и Натали и Брайан начали перерастать свою зависимость, когда смогли переосмыслить свою жизнь, связать свое прошлое с настоящим состоянием и представить себе будущее, крайне отличающееся от настоящего. Я считаю, что именно такая рефлексия и новое видение ситуации помогли им преодолеть сиюминутную привлекательность наркотиков. В результате им больше не нужно было из последних сил бороться со своими порывами час за часом и день за днем. Это сильно снизило истощение эго, что позволило им изменить поведение и начать полагаться на контроль «сверху вниз». Теперь они смогли продвинуться на пути к обретению чувства безопасности, рождающегося из оказания поддержки самому себе, и ощущения осмысленности происходящего, которое появляется только со временем и связано с достижениями. Они смогли обнаружить сдвиг в направлении их личностного развития: формирование новых психических привычек, новых привычек поведения и нового осознания себя, своей сущности.

Пока зависимые не начинают мыслить подобным образом, их фиксация на настоящем сохраняется из-за постоянных выбросов дофамина. Они пойманы в быстро вращающуюся спираль из желания и получения, получения и потери. Сиюминутная привлекательность — это не просто обесценивание будущих благ; в случае зависимости это дно ущелья, разделяющего личностное развитие человека на неизученное прошлое и невоображаемое будущее. Это место, где люди могут жить долгое время. Да что там, они могут в нем и умереть. Или найти способ из него выбраться. Для этого нужно соединить зазубренные половины жизни — прошлое и будущее, — изучив и изложив историю своего развития и продлив видение будущего не на следующие несколько часов, а на месяцы и годы вперед.

Аналогичное превращение произошло и с другими героями моего повествования. Донна обнаружила, сколько сил она тратила на ведение двойной жизни. Она изучила ту ничейную землю, на которой обитала, между властью и подчинением, между осуществлением желаемого и отчаянием. Это был ключевой компонент ее терапии — толчок к тому, чтобы начать делиться с малознакомыми людьми неизученными ею самой секретами. Джонни прошел стационарное лечение, АА и курс психотерапии, чтобы навсегда перестать пить. Шагая по этим ступенькам, он раскапывал страхи, от которых до тех пор спасался бегством. Детокс был только первой фазой его выздоровления. Он смог удержаться в трезвости, так как разобрался в том, каков он есть сейчас, каким он был в детстве и каким он может надеяться стать без алкогольного дурмана. История Элис сложнее. Она не могла жить без строгих правил самоконтроля. Однако эти жесткие правила самоограничения шли ей только во вред, привели на опасную территорию анорексии и возвращались замкнутыми циклами от соблюдения строгой диеты до обжорства. В группе поддержки для женщин с нарушениями пищевого поведения Элис нашла нить, ведущую от непереносимого настоящего к возможному, интересному и приятному будущему. Когда Элис вообразила себе эту нить, она нашла осуществимую цель и смогла задать вектор движения вперед.

Прошлое, настоящее и будущее: создание связной истории

Хочу поделиться с вами результатами одной оригинальной и глубоко эмоциональной научно-исследовательской программы, реализованной Майклом Чандлером и его помощниками в Университете Британской Колумбии.[50] Ученые изучали общины коренного населения в западной Канаде. Очень быстро они наткнулись на невероятно высокий показатель самоубийств среди подростков — в 500–800 раз выше среднего показателя по стране, — который был характерен для многих общин. Но не для всех. В некоторых общинах он был нулевым. «Когда эти общины были объединены в группы по признаку членства в одном из 29 племенных советов в провинции, показатели варьировали <…> от нуля (в 6 племенных советах) до 633 самоубийств на 100 000». В чем было отличие между общинами, где подросткам незачем было жить, и общинами, где им незачем было умирать?

Ученые начали опрашивать детей. Они собирали истории. Они просили подростков рассказать о своей жизни, своих целях, о том, как они представляют себе свое будущее. И они обнаружили, что молодежь из общин с большим количеством самоубийств ничего толком не могла рассказать. Они были неспособны поведать о своей жизни связно, с логической последовательностью событий. У них не было четкого представления о своем прошлом, о детстве и о живших до них поколениях. А их попытки обрисовать возможное будущее были плохо сформулированы и бедны по содержанию. Они просто не могли представить свою жизнь как связную историю. Отвечая на вопросы касательно их жизни, они делали долгие паузы, говорили незаконченными предложениями. У них не было ничего, кроме настоящего, ничего, чего можно было бы ждать, поэтому многие из них заканчивали жизнь самоубийством.

Вскоре Чандлер со своей группой обнаружил глубинные социальные причины, составлявшие разницу между этими общинами. У