– Это как же? – спросил кто-то из старших воевод.

– У хазар поганых учиться? Может, нам еще и закон их принять? – завелся какой-то молодой боярин.

– Мало они нас имали в рабы! – прогудел еще один бородатый тугодум.

– Цыть! – прихлопнул по столу ладонью князь. – Горазды вы языками врагов побивать! Ненавидишь врага – учись у него! Становись сильней и не балы-балы разводи… Сказывай!

– Близь города стоят городки и сторожи крепкие, – начал Илья. – От них в пределах одного перехода – городки иомене, числом поболе. Из тех городков в степь идут заставы конные, кои стен не строят и на месте одном не стоят, но по степи ездят и все про супротивника ведают, все пути-дороги пересекают. А от них уж, под самые супротивные кочевья, высылаются подслухи и дозорные. Тайно. Стоят те соглядатаи укромно. И велено им не с врагами ратиться, но скорее весть своим посылать – откуда орда идет, да самим отходить скорее! Того ради стоят по всей степи вешки со смольем, кострища с костровыми да иные знаки, чтобы по огням или дымам весть быстрее супротивной рати в городки бежала. Враги еще за несколько переходов, ан уж их ждут, и вой к бою изготовлены, и подмога из державы идет.

– Это сколь же воев в степи держать надобно, где их столько набраться? – сказал Олаф, воевода русов.

– Меньше, чем в городках сейчас понапрасну головы кладет! – сказал Илья. – И меньше, чем в городки посылается!

– Ты, Олаф, в степи небывалец! – сказал Добрыня. – А Илья уж два года в заставщиках ходит, ему видней.

– Оборону ставить не надо в линию, как мы сейчас ставим в Заднепровье. Людей в обороне такой много, а толку от них – мало! В одном месте линию прорвут, а в другом месте той же линии про это и не слышали. Надобно храбров друг за другом на расстоянии ставить. И тако: подслух-соглядатай – два-три храбра – застава – храбров с десяток – городок с полусотню… а уж далее крепости и города.

– Дак ежели линию снять, – не унимался Олаф, – как же знать можно, идут вороги или нет…

– И-и… Олаф! – сказал Ратмир. – Степь не море. Это море гладкое совсем, и то острова есть, где схорешиться, а в степи тоже не как на столе. Там не во всяком месте пройти можно, там то увалы, то овраги! Есть где и схорониться, где и секреты поставить, и сторожи крепкие.

– А бывает и так, – сказал Илья, – ты в пяти шагах от неприятеля, а он взять тебя не может, хоть и в силе тяжкой!

– Это как же?

– Да хоть бы через овраг или через реку! – засмеялся, догадавшись, Владимир. – Близок локоть, а не укусишь.

– Илья дело говорит! – подвел черту Добрыня. – Надобно нам в степь выходить. Хватит нам, как зайцам, уши прижавши, под кустом сидеть, лисы дожидаться – авось мимо пробежит, не почует! Надобно нам самим в степь идти. Ставить городки, выдвигать сторожи, заставы…

– Так-то оно так! – соглашались воеводы. – А только ведь это труды какие! Сколько денег потребуется!

– А вы что думаете? – закричал Добрыня. – Без этого державу сохранить? Обрадовались, что после похода Святославова Хазария опомниться не может! А когда опомнится, куда денетесь? Обратно в колодку да рабами выходы платить?!

– Надобно самим на Хазарию дороги торить! – твердо сказал князь. – Пока Хазария жива, нашей державе не подняться!

– Хазарию сейчас Хорезм палит со всех концов, – сказал недавно приехавший из Царьграда с посольством греческим боярин.

– Ан не со всех, а только Итиль-град. Хазария кавказская нетронута стоит, – сказал Владимир. – На нее идти надобно, спору нет, а как? Это не по рекам да не по лесу идти, а по степи, по голому месту. Тут-то на нас печенеги либо асы какие-нибудь и наскочат…

– Не так, – сказал молчаливый древлянский воевода, что когда-то вместе со Святославом еще на уличей и тиверцев ходил за Днестр и на Дунай. – На Хазарию можно ударить, по Днепру до Черного моря спустившись. Но поход сей на ладьях должен быть. Как раз по Черному морю выйти на Томатарху, Тьмутараканью именуемую! Вот тут и ударить, пока Хорезм Итиль палит да волжских хазар примучивает. Как ее с двух концов прижмет, тут Хазария и кончится.

– По Днепру – не по Киеву! – притопнул ногами князь. – Как пойдет караван по Днепру? Не на порогах ли мой родитель погиб?! А? Не на Днепре ли Куря его голову обтесал?..

Воеводы примолкли.

– Степь должна быть покорена! – припечатал князь.

Воеводы не возражали. И тогда, поднявшись, Илья сказал:

– Степь покорить нельзя! Это не радимичи и не болгары даже… Степь – как ветер, как половодье: она покориться не может. Она меняется все время. Одних степняков покоришь – другие придут. В степи никто на месте не стоит.

– Так что ж, от Хазарин николи обороны не будет?

– Почему? – спокойно сказал Илья. – Можно и оборону учинить, и проходы по степи безопасными сделать. Только делать это надо умеючи, и не так, как прежде вы оборону ладили…

Владимир вспыхивал мгновенно, кричал и топал ногами чуть не до беспамятства! Дрался! Но так же быстро отходил, когда слушал толковые речи.

– Вот ты и давай! – ткнул он пальцем в Илью. – Ты будешь степь безопасить! Ратмир вот тебе в подмогу. С вас – вой! – сказал он воеводам. – С вас – деньги! – боярам.

– С деньгами-то погоди… – прокряхтел старшина ювелиров. – Денег-то на болгарский поход – почти всю казну извели. Нечем на Хазарию идти!

– Это разговор особливый! – сказал князь. – Воеводы, ступайте, а бояре и старшины цеховые – останьтесь.

– Когда ему выступать-то? – спросил Добрыня, поскольку самому Илье было спросить невозможно – невелика птица.

– Вчера! – опять закричал князь. – Вчера! Ты что, не понимаешь, что Хазарию разбить можно, только когда она в войне с басурманами увязла! Вчера!

– Вчера не вчера, – сказал Илье, провожая его до ворот княжьего двора, Добрыня, – а чтобы через три дня был с отроками к походу и службе заставской готов…

– Мне собраться – только рот закрыть! – усмехнулся Илья. – Перекрестился да на конь сел, вот и все сборы. – И, уже поднявшись в седло, добавил: – А и сокрушите вы Хазарию – порядку не будет…

– Через какую беду? – спросил Добрыня.

– А вера у вас у всех разная. Народ не един…

– Во как расположил! – засмеялся Добрыня. – Говорил, говорил – договорился…

– Я дело толкую! – сказал Илья.

– Умней князя хочешь быть? Все учить его норовишь…

– Чего не поучить, когда он не разумеет толку.

– Ан вот опоздал! – показал шиш Илье Добрыня. – Князь велел звать к себе попов греческих, муллу басурманского и раввина.

– Вона как? – удивился Илья. – Понял, значит.

– И выберет он, что ему надобно, а не по тычкам твоим!

– Он выберет либо жизнь, либо смерть и себе, и многим…