Я постаралась никак не проявить своих чувств. Молча взяла книгу, которую дядя Коля протягивал именно мне. Молча полистала.

«Я вздрогнул, когда майор подошел ко мне с раскаленными щипцами…»

Я быстро перевернула страницу.

«Эта женщина, Клара, посмевшая сказать в лицо коммунистам: «Вы мрази», лежала сейчас на полу в луже крови, с отрезанными руками, еще живая…»

Я пролистнула дальше.

«На партийной даче собралось человек тридцать коммунистов. В сарае были набиты девки, которых они насиловали и убивали…»

Я перевернула книжку и посмотрела тираж. 1500 экземпляров. Издано в Финляндии, напечатано в типографии города Турку.

– Хорошо продается книга? – спросила я дядю, а сама посмотрела, в каком году издана книга. В прошлом.

– Продается, – кивнул дядя Коля. – Не продавалась бы, здесь бы не стояла. Это наш центральный магазин. Главный.

– А по-фински есть? Или по-английски?

– Сейчас перевожу, – ответил дядя Коля. – Это надо как-то переправить в Россию. И там размножить.

– Хорошо, – кивнула я. – Непременно. Но сейчас это можно сделать официально. Обратиться в большое хорошее издательство. Совсем необязательно подпольно размножать. У нас свобода. Что хочешь, то и говори. Можешь сказать, что ты прилетел с Сириуса. Можешь сказать, что тебе коммунисты отрезали уши, а американцы пришили. Или вырастили из них кроликов-мутантов. И они стали новыми российскими министрами. Или американскими.

– Сашенька, не смешно! – дернула меня мама за куртку.

– Нет? – обернулась я к ней. – Странно.

– А на немецком языке уже три года продается! – гордо продолжил дядя Коля, как будто не замечая моей злой иронии. – Я же по-немецки это писал! У меня свободный немецкий!..

Мама растерянно улыбалась.

– Сколько экземпляров продано на немецком? – спросила я, просто чтобы что-то спросить у этого странного человека, к которому мы приехали «в гости».

– Продано? – немного напрягся дядя Коля. – Не знаю. А что? Я получаю деньги не за проданные книги. За рукопись.

– Ясно… А вы были на этой даче?

– На какой даче? – удивился дядя Коля.

– Где девок в сарай заперли, а потом насиловали.

– Так, Сашенька… – Мама ведь не листала книгу, она не поняла, о чем речь, только поняла, что я хочу обидеть дядю Колю, и пыталась меня остановить. Своей растерянной улыбкой и слезами. Я эти мамины приемы знаю.

– Сарай? – дядя Коля подергал себя за ухо. – Сарай… сарай… знаешь, девушка… я так много пишу – ни дня без строчки!..

– Как Лев Толстой! – быстро встряла я.

– Ну да…

– И все про Россию?

– Про Советский Союз, да… про Россию… Так болит душа за Россию… Ты думаешь, у меня одна книга?

С некоторых пор меня все больше занимала мысль – зачем он нас позвал? Ведь есть какая-то причина. Похвастаться книжками? Вряд ли. Отдать книгу, чтобы я ее размножила, как делал мой папа в семьдесят восьмом году? Тоже вряд ли. Неужели дядя Коля не понимает, как все изменилось в нашей стране? Тогда зачем?

– Я правду людям говорю, понимаешь, девушка…

Наверно, он забыл мое имя или хочет быть похожим на иностранца, который хорошо знает русский, но все-таки делает какие-то странные ошибки.

– Правду о чем?

– О советском строе!

– Нет больше советского строя, дядя, – вздохнула я. – И никому ваши враки не нужны, понимаете?

Дядя Коля смотрел на меня с не очень хорошим выражением на лице. Мама поспешила объяснить:

– У нас теперь капитализм, дядя! Неравенство и свобода слова!

– Если есть деньги, – продолжила я, – можно просто нарисовать какашку на каждой странице, издать за свой счет и за свой счет распространять. Приплачивать тем, кто продает и рекламирует. И будут рекламировать как миленькие! И заплатить критику, он напишет, что это тонкое сложное искусство – кто не понял, тому надо развиваться, чтобы догнать остальных. За все можно заплатить.

– Хорошо… – улыбнулся дядя Коля.

И показался мне вдруг очень стареньким. Сколько ему лет? Нет, мне не жалко его. Он предатель Родины. Но… он наш родственник. Странная ситуация.

– Так что, если вы хотите быть кому-то интересным, пишите о нынешней власти, ругайте президента, нашу внешнюю политику.

– Я уже написал… – хитро сощурился дядя Коля. – Договорился с одним издательством… И, кстати, не в Европе… В России… Мне договор уже прислали, я подписал… А вы отвезете в издательство…

– По почте нельзя было послать? – вздохнула я. Неужели дядя нас для этого позвал?

– Можно, конечно… Но я решил вот так… А вы хотите быть первыми читателями? Это будет бомба, которая разорвет все… И поменяется власть… И все вернется…

– Вернется что? – спросила я.

Мама тоже могла бы поучаствовать в такой неожиданной дискуссии, но она очень некстати отошла к полке, где стояли подарочные издания других, более удачливых и успешных эмигрантов, чем наш злополучный дядя. Целая полка русскоязычной литературы – другой. Взгляд со стороны. Стоит в стороне недоброжелатель и рассказывает, как все плохо – было, есть и будет в моей стране, если наконец ее территорию не отдать кому-то другому, хотя бы под контроль. А так в принципе можно нас всех за Полярный круг отселить (у нас большая часть территории на вечной мерзлоте), а на пригодную пригласить других людей – тех, на кого с такой преданной любовью веками смотрят некоторые мои соотечественники. Папа мне как-то приносил такую книжку. Ведь многие пытаются писать, убежав за границу, не один мой дядя.

Я читала-читала тогда, никак не могла увязать известные мне события Великой Отечественной войны с тем, что написано было в той книге, а потом поняла – нет, не получится. Увязать это невозможно. Потому что книжка написана совсем с другой целью. Там бесполезно искать правду. Книжка написана, чтобы человек прочитал ее, выдохнул от ужаса, омерзения, позора, вот тут-то к нему подойдут и скажут: «Ну что, понял, как все плохо в твоей стране? Сейчас мы тебе расскажем, как надо жить… Подвинься-ка… ну-ка… ноги убери… а то мы их тебе подкоротим, и язык подкоротим, чтобы ты только мычал и кланялся…»

– Вернется нормальная жизнь! – уверенно ответил мне дядя. – Как при царе было! И я тогда вернусь. Я же по дому скучаю… У меня квартира в Москве осталась, вообще-то…

Я покачала головой. Очень сомневаюсь, что у дяди могло что-то остаться. Если он уехал еще до того, как погиб его брат, то есть до развала страны.

– Сашенька, я папе книжку выбираю! – помахала мне мама какой-то книгой в золотом переплете.

Моей маме хоть кол на голове теши. Ее ничем не пробьешь. У нее подарки всем всегда готовы заранее – она не обращает внимания на текущий момент и временные ссоры. Дарить-то все равно надо! Впереди Новый год, День защитника Отечества – мама каждый год поздравляет папу с этим праздником, хотя папа ненавидит отечество как таковое, при любом режиме, никогда его не защищал и защищать не собирается.