– Черт! – прищурившись, я глянула наверх и сдвинулась на пару метров. Но это меня не спасло – тот, кто управлял светомузыкой, расставаться со мной явно не хотел. Луч света снова нашел меня, высвечивая, словно софит.

Убегать было поздно – ко мне уже присоединилось несколько девушек, в том числе и одна из тех, что поздравляли Знаменского. Пол все еще пульсировал, заставляя подергиваться и непроизвольно двигаться в такт ритму, и я решилась – поправив телефон, спрятанный глубоко в декольте, начала танцевать. Сначала робко – просто притопывая ногой и повторяя понравившиеся движения окружающих, но музыка была слишком манящей, слишком чувственной и одновременно успокаивающей нервы, и скоро я забыла обо всем, закрыв глаза, качая бедрами и поднимая руки над головой…

– Не обидишься, если я тебя отшлепаю сегодня? – обняв меня за талию, Знаменский прижимался к моей спине… и к тому, что ниже.

Я открыла глаза, столкнувшись с парой десятков завистливых взглядов, и улыбнулась.

– Смотря чем это для меня закончится… – попыталась ответить я, для чего пришлось поднять голову к его уху. И только потом я поняла, как наша с ним парочка выглядит со стороны. Наверное, как сегодня у зеркала, только в одежде.

Знаменский, вероятно, подумал о том же, потому что быстро развернул меня к себе лицом. Обнявшись, мы продолжили танцевать так, как если бы это был совсем уж медленный танец.

«Софит» вдруг дернулся, погас и вернулся, красноватый и поблескивающий. Кто-то здорово веселился от нашей парочки. Или это сам диджей хулиганит?

Знаменский поднял голову, выгнул бровь и медленно вытянул в сторону руку. Музыка тут же перелилась в нечто очень похожее на танго, только на современный манер – будто кто-то миксовал электронную музыку с инструментальной.

Я испуганно уставилась на него. Какое, блин, танго? Я на дискотеках-то научилась танцевать, только потому что меня муштровала школьная подруга, которая занималась танцами.

– Ты справишься, – подбодрил меня мой «жених».

Ага, справлюсь. Роковая женщина в красном платье, в свете софитов – могу себе представить, какое разочарование мою публику ждет.

Я вздохнула и вложила руку в его ладонь.

– Ноги за моими, будто привязанные… раз! – скомандовал Виктор, делая первый шаг – назад. Я быстро шагнула следом, стараясь попадать в такт музыки. – И два! – подтягивая меня за собой, он опробовал еще несколько совместных движений, делая вид, что мы разогреваемся – пока не убедился, что у меня получается.

– Теперь наискосок! – вдруг тихо приказал он в какой-то момент, и я чудом поняла, что надо делать – шагнуть в противоположную от его ноги сторону, наискосок друг другу. Получилось безумно красивое па, которое я до сих пор видела только в кино – даже ножку вспомнила поднять в конце, как в кино. Все вокруг захлопали, но восхититься собой я не успела, потому что сразу после этого, Знаменский рванул меня к себе, поднимая руку высоко к лопаткам.

Я резко втянула воздух, прижатая к его сильному телу. О, да… Мне начинал нравиться этот танец.

Музыка подхлестнула нас, погнала по кругу… все быстрее и чувственнее, пока я не привыкла к движениям настолько, что перестала обращать внимание на качество исполнения и полностью отдалась на волю танца – свободного и изысканного, презрительного и страстного… И жаркого, как полуденное аргентинское солнце… и как тот, кто меня ему учил.

Мы были одни на танцполе – расступившись, гости давали будущему жениху и невесте разгуляться.

И в этот момент мне было плевать, что все не то и не так, и что никакой свадьбы не планируется, и не далее, как сегодня вечером, я приму таблетку… которая сделает меня «небеременной», если что-то там и намечалось…

Я просто любила его – моего мужчину. Такого, какой он есть. Пусть все останется, как есть… Пусть…

Дернув меня на себя в последний раз, под финальные аккорды композиции, Знаменский перегнул мое тело через свою руку, выгибая назад. И нахмурился, вглядываясь мне в лицо.

– Что уже… почему опять глаза на мокром месте?

И поднял меня, не реагируя на «бурные аплодисменты».

Я поспешно подтерла выступившие в уголке глаз слезинки – очень вовремя поймав их до того, как потекла тушь. Надо же, как меня торкнуло…

– Так просто… – я попыталась улыбнуться. – Расчувствовалась.

– Так просто… – повторил он без выражения. – А ну-ка пойдем.

И, твердо взяв меня за руку, повел прочь из зала. За нашими спинами музыка снова загрохотала басами, народ вернулся к обычным дискотечным дерганьям и подпрыгиваниям. Чувствуя, что мне понадобиться выпивка, я подхватила с подноса официанта бокал шампанского.

На пути вдруг выросла Грачева.

– Виктор Алексеевич… – неожиданно робко позвала она, не обращая на меня внимания, будто я была пустым местом. – Мне надо… с вами поговорить.

– Всем надо сегодня со мной поговорить… – буркнул он в ответ, не останавливаясь. – Позже, Грачева.

Рита осталась позади, а мы вышли в фойе. Знаменский о чем-то спросил служащего в черной футболке с эмблемой клуба, и тот показал рукой в противоположную от нашего зала сторону.

– Идем… – снова потянул он меня за собой.

Просочившись сквозь еще одно помещение с грохочущей музыкой и дрыгающимися телами, мы вышли наконец, на балкон. Тот самый длинный, огибающий здание балкон, который я и видела с улицы.

Знаменский повертел головой вправо-влево и решительно направился к единственному свободному от людей отрезку – между двумя широко распахнутыми дверьми в залы.

– В общем… – начал он, сжав пальцами переносицу. – Извини, что так получилось… Я не хотел…

– Не-нет! Я все понимаю… понимаю, что ты… что все это… – я беспомощно заморгала, не зная, как выразить то, что хотела сказать.

Он кивнул.

– Я рад, что ты не обиделась.

Я поморгала еще немного – уже борясь со слезами. Виктор заметил.

– Что? Совсем нехорошо получилось?

В отчаянии замотав головой, я схватила его за руку.

– Да нет, что ты, все нормально… Гормоны наверное…

– Слушай, если хочешь, я…

– Кстати о гомонах! – перебив его, вспомнила я – весьма кстати, потом что рыдания уже стояли в горле. – Ты не забыл про таблетку?

– Не забыл… – медленно проговорил он, доставая что-то из внутреннего кармана пиджака – тем же жестом, что доставал недавно кольцо. – Но знаешь… я подумал, может… и так пронесет…

– Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Мы не можем так рисковать! – истерически запричитала я, выхватывая у него из рук маленькую, белую коробочку.

И уронила ее на пол балкона. Присела на корточки, чтобы поднять… и тут не выдержала. Разрыдалась прямо там, скрючившись и обняв руками колени.