На шоппинг времени было катастрофически мало и поэтому снова пришлось ограничиться одним магазином – пусть на этот раз и большим.

В свое новое вечернее платье я влюбилась сразу же. Вот как увидела его в витрине Dover Street Market[1], куда Знаменский привез меня, строго настрого наказав уложиться в два часа, так и влюбилась. А оно влюбилось меня. Но самое главное, красное атласное платье с открытой до пояса спиной полностью отвечало заданному моей внешности запросу – выглядеть на несколько лет старше. С той же задачей должен был справиться макияж.

В соседней с салоном парикмахерской меня накрутили и начесали волосы, подняв наверх и заколов на затылке шпильками.

Не выдержав скуки, еще на середине процедуры Знаменский бросил меня, оставив под присмотром трех парикмахерш, обступивших кресло и трепавших мои волосы, как хищные гарпии, и засел с ноутбуком в кафе через улицу – готовить свою приветственную речь.

Забрал через час – уже из салона, где минут за сорок из робкой провинциалки успешно сотворили взрослую, даже немного роковую женщину, ярко накрасив и облачив в только что купленное платье. Точнее сначала отдохнул немного на тахте напротив примерочной – глотая слюни и переваривая мое преображение – а уж потом забрал.

– Надо было паранджу с собой прихватить, – злобно бормотал он, отстреливая глазами встречающихся нам на пути самцов – те двадцать метров, что нам пришлось пройти от двери салона в гостиницу, ему пришлось уложить как минимум троих.

– А что на приеме будет? – забеспокоилась я, уже жалея, что вышла из образа юной, невинной нимфы.

Он поморщился от напряжения, потом немного расслабился и успокоился.

– На приеме другие дамы будут, да и публика поприличнее. Но ты все равно держись ко мне поближе…

***

Выполнить напутствие поначалу показалось несложным.

Да и вообще, все казалось не особо сложным, особенно после подробного инструктажа, который я получила от Знаменского – пока мы ехали в Челси, где и проходила конференция. После короткой лекции на тему различий между разного рода светскими раутами, стало понятно, что сегодняшняя «тусовка» особой опасности для меня не представляет – ужина не предполагалось, подаются исключительно пальчиковые угощения, причем разносятся официантами. Так что перепутать бокалы или вилку для главного блюда с вилкой для сладкого мне не грозит. Под конец вечера планируется короткий благотворительный концерт, на который гости уже раскупили билеты, что тоже плюс – громкая музыка положит конец разговорам.

В общем, пока что самым сложным компонентом вечера, похоже, что было свободное общение в начале вечера, но и тут была для меня лазейка – после формального «смолл тока»[2], при желании, можно было легко сменить собеседников – увидел кого-то, помахал рукой и валяй, присоединяйся к новой компании.

Весь оставшийся путь я послушно пыталась отвечать на вопросы, который Виктор задавал мне по-английски, мило улыбалась и даже задавала встречные.

– Не бойся говорить с акцентом, – внушал он мне. – Не бойся ошибок и неправильных времен глаголов. Во-первых, красивой женщине в вечернем платье простят практически все… ну, кроме некорректных анекдотов про геев… Но вот это-то тебе как раз и не грозит, потому что ты вообще не осилишь никаких анекдотов… А во-вторых, сегодня модно быть богатым иммигрантом, плохо говорящим по-английски. Если что-то не поняла, неопределенно кивай и отвечай – «yeah, you’re right…» или «absolutely!» И глаза эдак в сторону – будто ты сегодня рассеяна... Ну и за интонациями следи, за выражениями лица – англичане, несмотря на чопорность, довольно экспрессивны, только нужно научиться определять их эмоции…

Роскошный банкетный холл, арендованный «Неотеком», встретил нас приглушенными огнями, ненавязчивым, живым блюзом в исполнении квартета, и темной сценой, на которой велись какие-то приготовления – то ли к приветственному докладу Знаменского, то ли к концерту.

Дамы в платьях, ничуть не хуже моего, плавали по отполированному паркетному полу, перемещаясь от одной маленькой группки в другую, их грузноватые кавалеры с одинаково плохими зубами молча и степенно раскланивались друг с другом, предоставляя своим спутницам всю инициативу в общении.

Идеальная атмосфера, чтобы спокойно влиться в общество. Казалось, если не присоединяться ни к какой компании, никто не обратит на тебя внимания и можно весь вечер провести, фланируя по роскошному помещению и делая вид, что развлекаешься...

Как же я ошибалась!

Да, поначалу, нам со Знаменским действительно позволили расслабиться и даже выпить по бокальчику бодрящей шипучки.

- Не радуйся, сейчас начнется, - предупредил меня Виктор. – И это они еще не знают, что я тут сегодня за тамаду. А когда узнают, будет совсем жарко…

Он оказался прав. Ощущение изначального покоя было, по всей видимости, частью ритуала, позволяющего гостям привыкнуть к обществу без лишнего внимания к их персонам. Но как только я немного подуспокоилась и перестала виснуть у Знаменского на локте, меня тут же «похитили».

– Ничего не бойся. Через десять минут я тебя спасу, - только и успел прошептать он мне, прежде чем Майра – жгучая брюнетка в индийском сари – закончила свой «смолл ток» и повела меня знакомиться с «еще одной русской леди, которую вот только-только где-то здесь видела».

По дороге мы пересеклись с группой, обсуждающей Болливуд и поиски «русской» были благополучно забыты – пропустить такой клондайк для демонстрации собственной эрудиции дочь индийского банкира вряд ли смогла бы.

Знаменского в это же самое время заняли разговором о политике – стоя всего в пяти метрах от него, я хмуро наблюдала, как коротко стриженная, похожая на воблу англичанка тыкала в лацкан его праздничного токсидо пальчиком и втирала ему что-то по поводу предстоящих выборов в английский парламент. Причем втирала настолько увлеченно, что с каждым горячим аргументом придвигалась, казалось, на сантиметр ближе.

– Вот ведь сучка облезлая… - пробормотала я, чувствуя, что сейчас не выдержу... подскочу к ним и… и плевать мне на «высшее общество» и на этот долбанный «Неотек»…

– Семенова?! Катя?! – ошеломленный женский голос вытряхнул меня из кровожадной фантазии, где я выдирала англичанке последние космы.

Резко обернувшись, я ахнула, не в силах сдержать изумления. Причем ахнула до неприличия громко.

В коротком черном платье с ооочень глубоким декольте, раскрыв в изумлении рот, передо мной застыла… Ритка Грачева, собственной персоной.

***

С секунду я пялилась на нее, совершенно не зная, что сказать. Да что там сказать – я и подумать-то не знала что.  Грачева, наверное, была последним человеком, которого я ожидала увидеть на светском рауте в Лондоне.

– Ты… ты что здесь делаешь?  – выдавила она, наконец, отчаянно хлопая наклеенными ресницами, будто пыталась прогнать наваждение.

– Встречный вопрос… – пробормотала я и как можно незаметнее скосила глаза в сторону Знаменского и его разгоряченной собеседницы. Если Ритка его уже видела, то без проблем догадается, что мы здесь вместе. И, вообще, вместе…