К Роману из серой пелены дождя метнулись две тени.

– Догнать немедля! – крикнул он, махнув рукой в сторону убежавшего стрельца. – Сполох поднимет краснополый!

Андрей бросился в темноту.

– Поляк где? – подскочив к Роману, спросил Митяй и, увидев стоявшего на коленях согбенного, обессиленного товарища, кинулся к нему.

– Оставь! – преградил ему путь Роман. – Вначале стрельцов убрать надобно: не то увидит кто, несдобровать нам тогда.

Митяй в нерешительности остановился.

– Бери этого, – указал Роман на стрелецкого десятника. – Волоки к куче камней, за которой прятались.

– И этого стрельца туда же… – приказал Роман, когда Митяй вернулся. – Забросай камнями, чтоб не скоро нашли…

Вскоре вернулся запыхавшийся от бега Андрей. Переведя дыхание, он выпалил:

– Еле догнал. Прыток больно стрелец.

– Убиенного-то догадался куда спрятать? – спросил Роман.

– А то! Под настил засунул, не дознаются!

– И то ладно, – одобрил Роман. – А теперь берите Поляка и пошли скоренько.

– Куда нам с ним? – кивнул Митяй на товарища и, озираясь по сторонам, добавил: – Чует мое сердце, загинем мы на Москве.

– Не скули! – осек его Андрей и, обращаясь к Роману, спокойно сказал: – Веди, братко.

Поляк, потревоженный товарищами, глухо застонал.

– Давай его на закорки, – предложил Андрей. – Я мигом его донесу, а ты, – кивнул он Митяю, – бери на хребет Романа. Поспешать надобно.

Когда дождь закончился и сторожевой стрелец выглянул через бойницу Фроловой башни, обозревая окрест стену Кремля и прилегающие к ней площади и купеческие дворы Белого города, то он ничего не увидел. Только посох, отброшенный Романом, торчал в грязи, указывая место недавно разыгравшейся кровавой схватки.

Поляк открыл глаза. Первое, что он увидел, были огромные стоптанные бахилы, сильно пахнувшие собачьим жиром. С трудом преодолевая боль в голове, он понял, что лежит на лавке, животом вниз, свободный от кандалов. Поляк попытался приподняться, но спину будто обожгло огнем, боль сковала все его члены, и он, застонав, уронил голову, ударившись ею о лавку.

– Гей, хлопцы! – загремел над головой голос хозяина сапог. – Одыбався казак, голос подае.

Чьи-то заботливые руки приподняли Поляка, осторожно поддерживая под локти, посадили на лавку.

Когда взор прояснился, Поляк увидел стоявших на коленях перед ним Андрюшку-скомороха, Митяя, чуть поодаль сидевшего на скамье Романа, слева склоненное к нему заросшее волосом добродушное лицо незнакомца.

– Где я? – осматривая светлую горницу, спросил Поляк.

– Не хвилюйся, друже. Ты у мэнэ гостюешь. Хата ця в сторони, тут беспечнийшо, – зарокотал над самым ухом незнакомец. – Зови мэнэ Опанасом. Я на Москву силь вожу. Зупыняюсь у брата, да брат по весне помэр. Ось хата и моею стала.

Поляк, удовлетворенный ответом, кивнул головой.

– Как же меня из неволи-то вызволили? – тихо спросил он. – Не чаял я уж волюшку видеть…

Андрей и Митяй, перебивая друг друга, поведали Поляку о ночной схватке со стрельцами, воздав должное в своем путаном рассказе смелости и решительности Романа, который сидел мрачный, не встревая в разговор.

– Стрельцов не хватятся? – спросил Поляк.

– Куда там! Целый год искать будут, не сыщут!

– Нашли уже! – подал голос Роман.

– Как? Когда? – разом воскликнули Андрей и Митяй. – Откель ведаешь?

– Сам видел. Нашли, правда, токмо одного. Того, что ты прятал, – кивнул он Андрею. – Поутру шли мужики да полу кафтана красного узрели. А там, что да как, и дознались, откель стрелец. Таперича ищут по всей Москве и вас, – кивнул он на присмиревших разом товарищей, – и тебя, Поляк, и стрельцов, что загинули.

– От те и на-а-а! – протянул удивленно Митяй. – И откуда ты все знаешь? С нами все время был, а такие вести довел?

– Я-то был, да вас не было. Прикорнули, умаявшись, а я в это время наведался кой-куда, посох вот свой забрал, пригодится еще, да и новостей послушал. Оттого и знаю все.

– Плохо дело, брат, – тихо произнес Поляк. – Из Москвы вам не уйти ноня, отсидеться надобно, а дело не ждет.

– Как? Опять дело? – недоуменно воскликнул Митяй.

– Дело! Дело! – закивал головой Поляк. – Возвертаться надобно поскорее, дабы своих упредить о войске, что супротив мужиков выслано.

– Вам не дойти, – рассуждая сам с собой, тихо произнес Роман.

– По дорогам ведчики царские рыщут. Вам не дойти, – повторил он и уже громче, чтобы слышали все, добавил: – А я дойду!

Поляк обернулся на голос.

– Благодарю, брат, за все, что сделал ты для нас, но и тебе не поспеть. Войско уже два дня в пути. Здесь и на здоровых ногах потеть надобно, а уж на твоих покалеченных и думать нечего. Не поспеть! Ты вот что, приведи ко мне попа Пимена да подумай, где подводу добыть, мне верхом пути не осилить.

– Ты что, брат, ехать надумал? – спросил Роман, удивленно глядя на Поляка.

Тот утвердительно кивнул головой.

– Тебе, конечно, виднее, но из Москвы ноня вам пути нет. Ден десять сидеть вам в избе, пока розыск на Москве ведется. Ты уж послушай меня, не испытывай судьбу, она к тебе и так благоволит. Плохого не пожелаю, отлежись малость, а тогда и в путь…

– Послухайтэ мэнэ, хлопцы, ось яку думку я маю, – встрял в разговор дядько Опанас. – Телега з волами у мэнэ е, подорожную тож маю, из Москвы казака вывезу, а там уж вы сами…

– Вот и ладно, – согласился Поляк, – но ты, Роман, Пимена мне приведи, зело надобен.

Роман понимающе кивнул головой, опираясь на посох, тяжело встал и поволокся к двери. Уже на выходе он обернулся и спросил:

– А что царь, обещал помочь мужикам?

Поляк, горестно усмехнувшись, ответил:

– Обещал. Наказал боярам наготовить побольше виселиц да колод, чтобы головы мужицкие рубить.

– Я так и думал. Ворон ворону глаз не выклюет. Что царь, что бояре, что воеводы – все они горбом мужицким кормятся, а значит то: мужику надежа токмо на себя да на Степана Тимофеевича Разина. Он не выдаст!

Роман сердито толкнул посохом дверь и вышел из горенки.

Тишину ночи прорезал гул сполошного колокола. По этому сигналу все ворота темниковской крепости разом распахнулись, и сотни повстанцев, ведомые атаманами и есаулами, с криками и пальбой хлынули на пустые улицы сонного города.

Алёна, на своем беломастом горячем жеребце, в сопровождении охраны и конной сотни Игната Рогова, с трудом продвигалась к центру крепости – Соборной площади, туда, где стоял двор воеводы темниковского Василия Щеличева. Колоды, перегораживающие узкие улицы, мешали скорому продвижению. Сторожа в страхе разбежались, и повстанцам приходилось сбивать замки, снимать бревна с рогаток, освобождая для коней дорогу.