— Без вас, мальчики, разберемся! — криво улыбнулась ему Эльса и преданно посмотрела на меня.

Леопард, подхватив меня под локоть, повел вверх, при этом заводя серьезный разговор:

— Савери, я хочу предложить тебе новый дом. Мой клан Каменный ветер находится в трех днях от Тихой заводи, в горах. У нас много сильных, ответственных мужчин, достаточно зеленых террас, где стоят крепкие дома. Мы добываем драгоценные каменья в шахтах, богаты и всегда будем рады приютить и защитить красивую одинокую знахарку.

Я подняла на него глаза и от всего сердца поблагодарила:

— Спасибо, Глен, ты удивительный!

— Может, мне все же повезет и со временем ты воспылаешь ко мне страстью, — усмехнулся он. Я грустно улыбнулась, и он быстро добавил: — Не переживай, я готов быть и другом. Лучше подумай, у нас много достойных холостых оборотней на любой вкус. Мой дядя — глава клана, поэтому я вправе обещать тебе и дом, и защиту, и свободный выбор.

— Спасибо, — всхлипнула я от радости.

— Ата Глен, ты бы не рассчитывал на Савери, — резко воспротивилась Эльса. Ткнула Хвесю локтем в бок, та охнула, а сама, подбоченившись, решительно заявила: — Савери останется в Еловом ручье! У нее там уже две подруги есть. И Дин… присмотрит.

— Знаю я, как он присмотрит, — хмыкнул Глен, бросив мрачный взгляд наверх.

Мы дружно задрали головы и увидели Дина, оставшегося на обрыве в одиночестве, наверняка ждавшего нас. Он стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину, и, кто бы сомневался, слышал, о чем мы разговаривали, и видел. Опять-таки, нет сомнений, что ему это не по нраву, несмотря на бесстрастное выражение лица. Вон как резко обозначились скулы, гуляют желваки, губы поджаты — все за то, что дяде Эльсы далеко до спокойствия, которое старательно выказывает. А уж как злобно колотит полосатый тигриный хвост по кромке обрыва, не передать словами. Только песок да камешки летят.

Мне бы обеспокоиться, но странное удовольствие растекалось теплой волной внутри. Неужели ему претит предложение Глена? Или наш поцелуй? Я бы сомневалась: вдруг Дин на племянницу разозлился, что без спроса меня в клан пригласила. Но тигр сверлил взглядом Глена, а не Эльсу. Ничего хорошего оборотистому леопарду из дружественного клана этот взгляд не сулил.

Леопард еще шире ухмылялся, довольно скалясь бывшему, наверное, другу. Тигр, раздраженно дернув верхней губой, резко развернулся и исчез из виду. А я, вопреки неизвестности, туманом повисшей над холмом, разбередившей душу воспоминаниями и обидами, невольно улыбнулась: может, Дин не шутил ночью; равнодушный бы не злился. Ведь так? Эх, а денек-то хорошо начинается.

* * *

Мужчины рассаживались у костров, причем многие собирались возле нас с Эльсой, отчего гиены и Наум хитро усмехались, словно развлекались. Только мы с Эльсой собрались сесть на бревно, Дашек, нарочито вскинув брови, напомнил:

— А как же пробежка? Крепкие ноги даже девицам нужны.

Эльса вспыхнула и, покосившись на лисичку, с хитрецой спросила:

— А Хвеся тоже побежит?

Спорить или ругаться не хотелось: мне только лишнего внимания не хватало и обидных шуточек. Пожав плечами и вздохнув, я повернулась, но не успела сорваться с места, раздались голоса:

— И мне, что ли, пыль стряхнуть…

— Я тоже решил пробежаться!

Я удивленно обернулась — сразу с десяток мужчин собрались бежать со мной за компанию, встав с мест. Эльса изумленно хлопала глазами. Наум перестал мешать кашу. Наверное, всей толпой бы и побежали, если бы не вступился Шай:

— Братцы, я понимаю, у каждого из вас по выводку дочерей, каждая с характером — как их не школить. Но я же тогда думал, что они парни, а девчонкам к тракту, да и по кустам носиться ни к чему. Если бы знал, что эти кошки — девушки, ни за что бы не разрешил. Да еще с тяжелыми жердинами.

Эльса, как в Волчьем клыке говорят, прям цвела и пахла да облизывала взглядом своего любимого. Немного смешно, но сегодня обозничий тоже прихорошился: рубаху сменил на светлую, вышитую; шнуровку на широкой груди распустил и не стал надевать куртку, чтобы, значится, свою мужественную красоту не прятать; чудные ботинки сменил на начищенные сапоги. Одним словом — жених! Ой, ухажер пока.

И все же Дашек несогласно замотал головой:

— Здесь они под приглядом двадцати с лишком воинов. Бегай не хочу, никто не помешает. А если опасность в дороге какая? Сильные лапы унесут от беды! А эти — заморыши хилые, домашние цветочки; дунет кто — и унесет.

Дин склонил к плечу большую голову и решительно пресек спор:

— Я против! Ты не прав, Дашек. По тракту сейчас отряды наемников Валиана рыскают в поисках беглецов, а то и просто добычи. Попадись девчонки к ним за версту от обоза — и ты уже вряд ли успеешь их спасти.

Эльса радостно, облегченно вздохнула, остальные заулыбались, соглашаясь с ее дядюшкой. Наум сердито позвал всех завтракать, а то «время бежит, а обоз стоит».

Все едоки пили горячий взвар, когда сидевший рядом с Эльсой Шай, жадно вдохнув, потянулся к ней. Она встрепенулась, не веря своему счастью. И скоро ошалевший от вкусного, яркого запаха красивой молодой кошки волк уткнулся носом ей в шею и шумно задышал. Про народ вокруг он явно забыл. Эльса закатила глаза от удовольствия, боясь шелохнуться и спугнуть любимого. А вот сидевший с другой стороны от Шая Дин недобро зыркнул на него.

Шай терся щекой и виском о щеку Эльсы, делясь с ней сильным волчьим запахом, и смотрелось это очень личное действо совсем неуместно на глазах тихонько посмеивавшихся мужиков, даже против приличий, по моему мнению.

Дин сорвался: короткое резкое движение локтем, вскрик Эльсы — и Шай кубарем покатился по земле. Сел, тряхнул головой и потер серое лохматое ухо. Эльса чуть не на четырех «лапах» подскочила к Шаю и со страданием на нежном личике осторожно коснулась битого уха. Обернулась и, едва не плача, крикнула:

— За что, Дин?

Тигр, глотнув взвара, совершенно спокойно сказал:

— За компанию. Он тебе в ухо ненамеренно дал, а я ему. Теперь все в расчете.

Шай потряс головой, видно, сильно в ушах звенело, но, глянув на друга, понятливо усмехнувшись, согласился:

— Справедливо, дружище Дин. Хоть часть вины с моей души снял, и то спасибо.

— Савери! Савери, ему же больно, где там твоя настойка? — переживала Эльса за своего обожаемого волка.

— Не беспокойся, милая. Думаю, твоему ушку тогда досталось больнее, но ты же не плакала, — мягко, тихо попросил ее Шай.

Спокойный и суровый Стальной волк назвал Эльсу милой и тепло ей улыбнулся! Я сбегала к телеге за знахарской корзиной и вместе Эльсой занялась опухшим Шаевым ухом, хоть он и отнекивался. Но сдался, когда милая сказала, что главе обоза без уха никак, причем выражение лица у нее было такое, словно у самой ухо болело. Остальные оборотни одобрительно переглядывались и до вечера необидно перешучивались насчет «попавшегося кошке в лапы волка».