«Иля! Ну Иля!»

Нудный бубнеж у Ильмары в голове, взявшийся непонятно откуда, заставил ее отвлечься от красочных картин, которые Мария Спиридоновна демонстрировала очарованным девушкам. Объемные изображения представляли собой спроецированное специальными сферами воспоминание феи о модном показе Азалии, проходившем нынешним летом и демонстрировавшем как раз новомодные веяния к осенним холодам. Внимание в основном уделялось аксессуарам, способным придать индивидуальность парадной форме факультетов.

Ильмара, привыкнув, что Шуршегрем теперь разговаривает вслух благодаря ретранслятору речи и не торчит у нее в мыслях, не сразу сообразила, что голос, повторяющий ее имя, это бормотание сидящего у еды метаршигла.

— Грема? — Она оглянулась и заметила, что еда в тарелках нечистика, всегда готового приобщиться к прекрасному процессу принятия пищи, совсем нетронута. — Грема, ты заболел?!

Обеспокоенная Илька выкрикнула это вслух, метнувшись к приятелю и опускаясь перед ним на колени.

За ней и остальное общество, покинув застолье, сгрудилось вокруг грустного Шуршегрема.

— Точно заболел! — Хмышов пошевелил носком ботинка игольчатый хвост. — Ничего не сожрал и молчит. Как бы не сдох ненароком. Цас, ты можешь сказать, что с ним, или ты в лечении нечисти не разбираешься?

— На вид вс-се нормально, — прищурившись, с недоумением оглядел Грему змеелюд. — Хотя, может, у фронтирс-ской нечис-сти и правда что-то по-другому.

А в это время в голове студентки Лисовской шел весьма занимательный диалог. Его очень эмоционально отражало лицо замершей девушки, за которой, не участвуя в дискуссии студентов, наблюдали Марья, Манефа и Мальва, сообразившие, что дело тут нечисто и болячкой совсем не пахнет.

Рассказ Шуршегрема с претензиями и слезливыми причитаниями вкупе с забурчавшим от голода животом метаршигла сочувствия у Ильмары не вызвал. Как только девушка поняла, что этот прохиндей опять, забыв про эпизод у целителя, потянул в пасть чужое имущество, никого не спросив, ее тревога за питомца испарилась, словно и не было.

— Ничего он не заболел, — вставая с коленей, прервала она очередное предположение Хмышова и отмахнулась от требования Гульсии срочно нести бедняжку к целителям. — Этот обнаглевший зверь без разрешения хозяйки наведался на кухню и что-то там стащил, решив, что самое вкусное от гостей тут, видимо, прячут.

Ильмаре было стыдно за такое поведение Гремы, но покрывать его проступки она была не намерена. Да и как ему помогут, если не будут знать, что с ним на самом деле.

Мария Спиридоновна нахмурилась на минутку, пытаясь сообразить, что такое может быть у нее на кухне, что зверек, слопав это, не может говорить и есть, а потом звонко расхохоталась.

— Шаифарах! — От смеха у нее даже слезы брызнули из глаз. Услышав название метаршигловской проблемы, в кулачок прыснула Мальва и хмыкнула кикимора. — Я же ее от мушек держу. Они сюда все время проникают из академии, словно медом им тут намазано. Заодно и цветок подкармливаю, мне его Виолетта подарила на новоселье. Это ж надо умудриться такое съесть. Это же хуже, чем залежавшиеся ириски в деревенском сельпо, от тех даже фантики не отодрать было. Помню, в детстве так и жевали, выплевывая отмокшие кусочки бумаги.

— Можно было бы, конечно, отваром грышкорника прополоскать, но там, похоже, и заливать-то его некуда, — наклонившись и заглянув в пасть Греме, заявила Манефа.

— А может, его спорышами? — присоединился к обсуждению дед Швур, продолжая сидеть в маленьком креслице, стоящем на столе, и прихлебывая из крошечной чашечки хлебный квас, настоенный Марьей на изюме без использования дрожжей. — Дунуть в пасть и подождать денька два. Прорастут плесневички, да и разрыхлится та липучка, что пасть неразумному репью колючему залепила.

«Два дня?! — взвыл в голове Ильки Грема. — Плесень у меня во рту вместо вкусняшечек?!»

Похоже, его неприязнь к старейшине починоков только укрепилась. Ему сразу не понравился хитрый дедок, втершийся в доверие к наивной Ильке, явно старикашка что-то задумал и теперь его, Шуршегрема, извести пытается.

Логики в мыслях метаршигла никакой не было, да и откуда она возьмется на голодный, выводящий рулады желудок.

«Может, и неплохо тебе поголодать чуток, — чуть ехидно мысленно ответила на его страдания Ильмара. — Может, вести себя научишься и не трогать чужие вещи».

«А я еще про ключ хотел узнать… и булочки, и… салатик…»

Расстроенное бормотание у девушки в голове перешло во всхлипывания, а из крошечных черных глазок на колючую мордочку выползли крупные слезы. Грема не на шутку горевал о недоступной вкусненькой и очень аппетитной, даже не попробованной им еде.

— Дерек, помоги ему — Гульсия ни с того ни с сего решила, что Вольтецкий в роль спасителя вписывается лучше всех хотя бы потому что он мужчина, совершенно проигнорировав при этом трех взрослых дам две из которых были и вовсе феи — ты же бытовик, а значит можешь как то влиять на продукты. Вы же их готовите!

После этих слов и Мальва, и Мария Спиридоновна тихонько решавшие кому стоит воспользоваться пыльцой и не вступит ли магия фей в конфликт с фронтирской магической составляющей сохранившейся в метаршигле после его покраски Ильмарой тоже с интересом уставились на второкурсника Вольтецкого.

Откровенно говоря Дерек смутился. Все же даже не выпускник, а второй курс. К тому же продукт не на тарелке находиться, а в пасти фронтирской нечисти.

— А Грема тут в академии ключик нашел — вспомнив бормотание метаршигла попыталась Илька отвлечь от смущенного парня всеобщее внимание — может вы — она посмотрела на Марию Спиридоновну, перевела взгляд на Манефу и присмотрелась к Мальве — кто нибудь из вас знает о нем что то…

— А… это наверно из тех артефактов что мы для игры делали, но что то так и не использовали — дернула крылышками цветочная фея — сундук слишком громоздкий оказался, а скелетов некроманты отказались в артефакт с пространственным карманом загонять, пожалели костяшек на мне опыты.

— Так он ваш, ну надо было догадаться. Наверно вы Манефа Ауховна когда у нашего декана были и обронили случайно — она полезла в карман доставая ключ — не понятно только кто его под тем плевачим кустиком закопал?

Она не обратила внимание как вздернула брови кикимора, нахмурилась Марья и блестнули глаза у феи-артефакторши.

— Вот.

Она протянула женщинам деревянный, покрытый лаком ключ с искустно вырезаным растительным орнаментом и затейливой бородкой.

— Ой, девка — Манефа только руками развела — братья твои его искали, да не нашли. И до них кто только не пытался. Не наши это ключики, наши то мы сотворили, чтоб игру по той легенде для развлечения сделать да Лисовских, братцев твоих шилопопых отвлечь.