– Да, но это не меняет дела, – уныло отозвался Гарнетт, – что значит жизнь Ханчу в сравнении с жизнью неповторимого Ника Картера?

– К сожалению, ты совершенно прав, – вздохнул генерал, – сотни таких субъектов, как Ханчу, не стоят одного Ника Картера!

– Как нам теперь быть? – спросил Гарнетт с растерянным видом.

– Как быть! Да никак, – ответил Лакатира, пожимая плечами, – что мы можем сделать? Я не сумел исполнить поручение, возложенное на меня микадо, вот и все. Мне остается только вернуться с тем же пароходом в Токио, доложить микадо о происшедшем и подать в отставку, а то еще, пожалуй, меня с позором выгонят со службы…

– Я думаю, до этого дело не дойдет, – решительно заявил зять генерала.

Но Лакатира только покачал головой и печально произнес:

– Ты не так хорошо знаешь микадо, как я. Тот человек, которого я должен был охранять, погиб вследствие моей небрежности, а непрофессионализм моих подчиненных будет поставлен в вину мне.

– К чему сейчас ломать голову над тем, что разрешится еще не скоро, – заметил Гарнетт.

– Ты прав, – ответил Лакатира, – этим я ничего не изменю. Впрочем, вот еще что: удастся ли нам скрыть от гейши известие о смерти Ника Картера? Это было бы весьма желательно, поскольку мне хотелось бы по крайней мере на время оградить ее от горя.

– Вряд ли получится, – задумчиво произнес Гарнетт, – так или иначе об этом происшествии станет известно и ей. Да и как ты сможешь объяснить ей внезапное исчезновение Ника Картера? Кто-нибудь расскажет ей о случившемся, хотя бы даже ее прислуга. Впрочем, прислугу можно убедить пока ничего не говорить.

– Хорошая идея, – согласился генерал, – но все-таки это ни к чему не приведет. Она в конце концов обо всем узнает. А ты знаешь, что за этим последует: в один прекрасный день она тоже пропадет без вести, как и тот, кого она так любила. Во всяком случае, это возможное исчезновение надо предупредить, иначе микадо может упрекнуть меня в том, что я не спас хотя бы ее.

– А не лучше ли будет, если ты сам сообщишь ей об этом несчастье? Быть может, она пообещает тебе не лишать себя жизни.

– Она никогда этого не пообещает, – вздохнул Лакатира.

– Но попытаться-то можно.

– По твоим словам сразу видно, что ты не японец! Ты не знаешь нашего народа. Японцы не подвергают сомнению то, что молодая девушка должна последовать за своим возлюбленным в могилу, чтобы в загробном мире вновь соединиться с ним. Не воображай, что девушки следуют этой многовековой традиции с нерешительностью или с боязнью. Напротив, они идут на смерть с радостью, без колебаний, точно на свадьбу.

– В таком случае, действительно, нет надежды удержать ее на этом свете, – заметил Том Гарнетт.

Наконец он вместе с генералом отошел от доски объявлений.

Ник Картер, слышавший всю их беседу, глубоко задумался. Он убедился, что его план повлек за собой осложнения, о которых он раньше не подумал. Из-за него старый генерал оказался обременен неприятными заботами и с трепетом ожидал часа, когда ему придется доложить императору о постигшей его неудаче.

Из-за него была обречена на страдания Ота Окума, прелестная гейша, почти еще ребенок, которая теперь могла наложить на себя руки.

Вдруг сыщик услышал за своей спиной едва слышный возглас. Он обернулся и увидел гейшу Ота Окума на расстоянии какого-нибудь шага позади себя.

С расширившимися от ужаса глазами она смотрела на извещение о смерти Ника Картера. Пальцы ее были судорожно сжаты.

Ник Картер внимательно наблюдал за девушкой. Вдруг лицо ее приняло другое выражение. По-видимому, она пришла к какому-то определенному решению, о котором Ник Картер не мог не догадаться после того, что услышал от генерала.

Слезы выступили у нее на глазах. Девушка спрятала лицо в ладонях, повернулась и пошла по палубе.

Ник Картер следовал за ней по пятам, чтобы успеть вмешаться, если она вздумает без промедления лишить себя жизни.

Гейша свернула к борту и остановилась, глядя на синие волны. Но когда она заметила, что за ней следит какой-то пожилой японец, то покраснела и направилась к своей каюте. Девушка открыла дверь и уже собиралась закрыть ее за собой, как вдруг Ник Картер вошел в ее каюту.

Если бы там находилась прислуга, ему вряд ли удалось бы туда проникнуть.

Ота Окума грозно взглянула на незваного гостя и молча указала рукой на дверь. Но Ник Картер протянул к ней обе руки и прошептал одно только слово:

– Ота!

На лице девушки появилось выражение неописуемого изумления. Она отшатнулась, глядя на вошедшего с любопытством и страхом.

– Ота, – мягко произнес сыщик, – не бойся, это я, Ник Картер! Извещение о моей смерти не соответствует действительности – я жив! Во время урагана Ханчу хотел убить меня, но погиб сам, а я загримировался, переоделся и упросил капитана распространить весть о моей гибели, чтобы враги решили, что я умер. Верь мне, Ота, это я!

Девушка испытующе взглянула на него, но вдруг разрыдалась и бросилась на кушетку.

– Что с тобой, Ота? – спросил Ник Картер, наклоняясь к ней. – Неужели ты плачешь оттого, что я остался жив и ты не можешь соединиться со мной в царстве теней?

– Нет, нет! Но мне кажется, что злые духи завладели твоим голосом. Я не знаю, на самом ли деле ты пал от руки убийцы или остался жив. Глядя на тебя сейчас, я не могу поверить, что ты Ник Картер. И все же я узнаю тебя по голосу… Объясни мне эту загадку и успокой меня!

Сыщик рассказал гейше обо всем, что произошло, начиная с того момента, как он вышел из ее каюты и до того времени, когда она прочитала извещение.

Когда он окончил свое повествование, девушка уже вполне успокоилась и со счастливым выражением лица смотрела на своего гостя.

– А теперь я пойду к генералу Лакатира и Гарнетту, – заключил Ник Картер.

Но Ота Окума схватила его за руку и воскликнула:

– Нет, не делай этого!

– Но ведь генерал и Гарнетт озабочены тем, что возложенная на них миссия окончилась провалом. Старик, пожалуй, покончит с собой, опасаясь упреков императора.

– Весьма возможно, – проговорила Ота, – что он так и поступил бы, если бы ты на самом деле погиб, но все-таки не раньше, чем доложил бы обо всем микадо. Но ведь он еще до этого узнает, что ты жив. Нет, сейчас не говори ему ничего, пусть все думают, что ты погиб во время урагана.

– Однако таким образом я причиняю лишние хлопоты своим друзьям.

– Это так, но подумай, как велика будет их радость, когда потом они узнают правду. Если ты им откроешься, то снова подвергнешься опасности.

– Как так? Неужели ты хочешь сказать, что генерал или Гарнетт могут выдать меня врагам?

– Они сделают это не нарочно, а невольно: жестами, выражением своих лиц. Те заговорщики, которые собираются тебя убить, прочтут правду на их лицах, как в открытой книге.