– Я хочу выйти за Дэвида, – сказала Клара. – Хотела этого с тех пор, как только познакомилась с ним.

Виктор задрожал. Сейчас ему казалось, что все его тело пронзили тысячи острейших вибрирующих иголок.

– Что ты сказал ей, – процедил он сквозь зубы, – чтобы заставить ее передумать?

– Она не передумала.

– Ты ей сказал, что я насиловал женщин?

Никогда в жизни Виктор бы не произнес этих слов, если бы не владевший им гнев.

– Нет.

Клара вздрогнула, как Джуди, когда он встал рядом с ней у окна.

– Я тебе не верю.

– Это правда? – Слова Клары доносились до Виктора, как через вату.

– Спроси его. Он настраивает тебя против меня. Не нужно было отпускать тебя к нему. Я знал о том, кем он был, но думал, что он изменился и теперь мы сможем стать друзьями.

Виктор встал, с удовольствием наблюдая, как Дэвид старается оставаться спокойным и бесстрашным. Но в самый последний момент бывший полицейский резко отвел руки назад, положив их на колеса инвалидной коляски. Клара подалась за ним, пытаясь закрыть его руками. Дженнер не мог больше этого вынести. Саданул кулаками по столу, стакан упал и разбился о камни. Потом схватил кувшин с водой и швырнул его наземь. Вода с осколками стекла полетела в Дэвида, и он прикрыл лицо рукой.

– Жаль, что я тебя не убил! – выкрикнул Виктор в отчаянии. – Я получил бы тот же срок, но тогда я бы точно знал, что расправился с тобой. Жаль, что тогда я только ранил тебя.

Где-то в доме залаял щенок, словно настоящая сторожевая собака.

Оказавшись за воротами, Виктор какое-то время бесцельно брел, сам не зная куда, не в силах думать и решать, что ему дальше делать и куда идти. Возможно, для него лучшим и единственным местом была тюрьма, и если он убьет Дэвида, то вернется туда. Пистолета у него не было, но раздобыть его несложно. Сейчас можно достать все, если знать как и если у тебя есть много денег. Он обнаружил, что идет к лесу, лишь очутившись у дома, в котором намеревался снимать квартиру еще день назад. Теперь он ни за что не будет жить в Тейдоне и появится там лишь затем, чтобы еще один раз увидеть Дэвида. Каждый раз, закрывая глаза, он видел Дэвида раненого, Дэвида, истекающего кровью, Дэвида, распростертого на полу. Он подошел к двери и позвонил.

Миссис Палмер была немного испугана, когда открыла дверь и обнаружила на пороге Виктора. Немного позже он пришел к выводу, что, должно быть, только потому, что говорил сбивчиво, слегка задыхаясь. Скорее всего, она приняла его за ненормального. Теперь Клара больше не появлялась рядом с ним, ее место занял Дэвид Флитвуд, и Виктор мог думать только о нем.

Хозяйка квартиры, не споря, согласилась вернуть задаток. Взяв чек, Виктор подумал, что все эти деньги пойдут на приобретение пистолета.

Он пошел вверх по холму крутой, петляющей дорожкой, идущей через лес к пересечению основных дорог. Было чуть больше половины девятого. В душе у него снова закипел гнев, придав ему сил. Ему казалось, что сейчас он мог пройти милю за милей, до самого Эктона, ничуть не устав. Сейчас его гнев не был направлен на Клару. Это была не ее вина; она просто склонилась перед превосходящей силой, как и положено женщинам. Не будь ее там, думал Виктор, он схватил бы Дэвида за горло и задушил. А какая там сила у Дэвида! Какая может быть сила у человека, который жив только наполовину!

Он шел по сказочно красивому лесу – чистому, светлому, какой бывает лишь в конце июня. Небольшие поляны, заросшие папоротником-орляком, ветвистым и высоким, словно деревья. Рощицы берез с тонкими белыми стволами отражали красное предзакатное солнце. Небо постепенно бледнело, становилось золотисто-зеленым, словно с него сняли облачный покров. В лесу было тихо, дерн с мягкой травой гасил все звуки. Краем глаза Дженнер заметил какого-то мужчину, гулявшего в глубине леса с ирландским волкодавом. Мимо проезжали машины, следовавшие либо в Лейтон, либо обратно в Тейдон. Он остановился на миг и отдышался. Гнев все еще не утих, но сейчас он с ужасом подумал, как же он будет жить дальше. К чему это его приведет? Что станет, если гнев возьмет над ним власть?

Потом он заметил в глубине леса молодую женщину.

Сперва он увидел брошенный автомобиль. Машина, как подумал Виктор, видимо, застряла в одной из ям, проделанной тяжелыми грузовиками на старой грунтовой дороге, которая пересекала лес. Незнакомка сидела спиной к дороге, на бревне среди папоротника-орляка. Виктор, не думавший о таких вещах еще неделю назад, решил, что сперва он ошибся, подумав о застрявшей машине. Теперь он был уверен, что она ждет мужчину. Еще несколько часов назад его ждала Клара таким же недозволенным образом. У этой женщины дома тоже был властный, ревнивый мужчина-собственник, поэтому ей приходилось встречаться с любовником тайно, в пустынном, укромном месте.

Виктор даже не подумал, что в этом лесу частенько прогуливаются жители окрестных городков, так что укромным оно не было. Женщина была темноволосой, худощавой, совершенно непохожей на Клару. Было четверть десятого, и она, возможно, приехала рано, встреча была назначена лишь на половину десятого, но Виктор не рассуждал, не делал выводов, ему было не до того. Она даже не догадывалась о его присутствии, не слышала его шагов по траве, он теперь видел, на чем она была сосредоточена. Она пыталась подновить макияж. Установив зеркальце в раскрытой сумочке, подкрашивала веки. Едва смея дышать, Виктор стоял в ярде за ее спиной и наблюдал, как пальцы с красными ногтями держат щеточку для окраски ресниц. Это занятие ей пришлось отложить до приезда сюда, дома оно вызвало бы подозрение.

Виктор сделал шаг к ней, обхватил левой рукой ее шею, а правой зажал рот. Ладонь запечатала ее крик, содержимое сумочки разлетелось. Женщина билась, как дикое животное, попавшее в силки, извивалась, как вытащенный на землю угорь. Виктор чувствовал бурлившую внутри силу, ему казалось, что еще чуть-чуть, и он сам разлетится на множество маленьких кусочков. Ему было легко держать ее, управлять ею, повалить на папоротник и заткнуть ей рот выпавшим из сумочки шарфом. Он был возбужден до предела, горяч, как огонь, измучен гневом. Свободной рукой он расстегнул молнию на ширинке, женщина обмякла в его руках, голова запрокинулась, глаза закрылись. Виктор рванул колготки и выругался, запутавшись в твердом и скользком капроне.

Виктор услышал резкий треск и подумал, что, возможно, это сломалась кость. Сейчас ему казалось, что под ним лежит не женщина, а острые, холодные, как железо, кости, обтянутые тонкой, словно бумажной, кожей. Он навалился на холодную, сухую, стойкую плоть и внезапно ощутил резкую мучительную боль в груди. Виктор сполз с ее тела, увидев, унюхавкровь. Вскрикнул от боли и отвращения. Потом его настиг новый приступ боли, словно кто-то невидимый воткнул в его тело целую охапку иголок. А затем послышался рев автомобильного мотора, хруст колес по засохшей глине: водитель выжал педаль газа перед тем, как затормозить. Виктор подскочил на ноги. По его груди текла кровь. Женщина с тянувшимся изо рта красным шелковым шарфом, напоминавшим струю крови, зажала в руке треугольный осколок разбитого зеркальца. Скорее всего, когда они дрались, ей незаметно удалось переломить хрупкое стекло, и теперь она воспользовалась одним из осколков как оружием.