— Хочу принадлежать тебе, — опускаюсь на колени…

— Ты что делаешь? — удивленно смотрит Лина, а я обнимаю ее за ноги и прижимаюсь к животу.

— Я совершал очень много ошибок в своей жизни, но я не позволю себе потерять тебя. Если ты согласишься, я бы хотел расписаться сразу после праздников. Но если ты хочешь какую-то конкретную дату…

— А разве не нужно заранее подавать заявление?

— Этот вопрос решается очень легко. Ты просто скажи, когда?

***

ЛИНА

Дату? Конкретную дату? Я даже не думала об этом. Мы вообще не обсуждали этот вопрос. Все как-то очень быстро произошло. А ещё есть Ева…

— А разве не нужно заранее подавать заявление?

— Этот вопрос решается очень легко. Ты просто скажи, когда?

Давид на коленях передо мной, и с какой-то мольбой в глазах просит назвать дату, а я растерялась и вообще не соображаю. Хочу ли я поскорее выйти замуж? Хочу ли, чтоб этот потрясающий мужчина принадлежал мне? Хочу ли, сама принадлежать ему? ДА!!! На все три вопроса.

— Надо, наверное, в календарь посмотреть? — бормочу я, а Давид начинает улыбаться.

— Не обязательно. Просто скажи, первые выходные января, — начинаю смеяться.

— Вот мне интересно, если ты все решил, зачем у меня спрашиваешь?

— Потому что, мы все должны решать вместе. Разве нет?

— А как же "мужские решения не оспариваются"?

— Не оспариваются, но они могут корректироваться, — зарываюсь пальцами в его волосы.

— Тогда, пусть будут первые выходные августа, — выходит грустно.

— Но это долго, — возмущается он.

Не выдерживаю и тоже опускаюсь на колени, обнимаю его лицо ладонями. Любуюсь, слегка поглаживая.

— Я хочу быть твоей женой, Давид. Хочу принадлежать тебе. Хочу родить тебе дочку. Хочу жить с тобой и делить радости и горести. Хочу быть той, с кем ты будешь засыпать и просыпаться. Хочу быть той, кто сделает тебя счастливым. И это время, я прошу не для себя, а для тебя, — он хмурит брови, не понимая, куда я клоню. — Я хочу, чтоб ты был уверен в правильности своего решения.

— Я в нем уверен.

— Ты только, сейчас не злись, — прошу я, прежде чем объяснить своё решение. — Твой сын родится в мае, может в начале июня. Вчера, увидев его на экране, ты поверил в его существование. А когда ты возьмёшь его на руки… — говорить становится тяжело. — В общем, если после этого ты не передумаешь…

— Лина, это бред, — он отстраняется, и поднимается на ноги. — Ты сама себя слышишь? — всё-таки злится он. — То есть, мы будем вместе жить все это время, а потом я должен передумать, а ты просто возьмёшь и уйдешь?

Я опустилась на пятки. Мне сейчас больно, тяжело, во мне столько сомнений. И я не знаю, как донести все это до него так, чтоб он понял.

— Ты так не уверена во мне? — тем временем спрашивает он, нависая надо мной. — Я совсем не заслужил твоего доверия? — я не выдерживаю и начинаю плакать. Давид замечает, садится рядом и притягивает меня к себе. — Прости, милая, прости, — вытирая мои слезы шепчет он.

— Мне очень страшно, — признаюсь я. — Я боюсь, что ты уйдешь. Или, что я не выдержу… Не смогу тебя делить с ней. Я ведь тоже человек, да, я стараюсь все понять и принять, но это нелегко…

— Милая, что мне сделать, чтоб ты поверила? Я не сомневаюсь в своем решении. Я точно знаю, оно не изменится, заставь ты меня хоть пять лет ждать. Я буду ждать, — смотрит мне в глаза, — Я тебя люблю, и никто, ни Ева, ни наш с ней ребенок, ни даже ты сама не сможешь избавить себя от меня. Смирись, я твой, а ты моя.

— Мама, папа, — в комнату влетает Тигран. — Вас бабушки зовут. Надо стол накрывать, а вы тут валяетесь, — мы, не сговариваясь, тихо засмеялись, а Тигран убежал обратно.

— Он прав, хватит валяться, — вытирая слезы, говорю я. — Пойдем помогать, — но Давид удерживает меня.

— Если не хочешь первые выходные, может тогда последние?

— Я подумаю, — сдаюсь я. Мне кажется, я всегда ему проигрываю.

Мы накрываем стол, и расходимся переодеться. В столовую спускаемся к половине одиннадцатого. За столом не хватает Ксюши, но она переехала в мою квартиру, и они с подружками решили встречать праздник там. Под бой курантов я загадала быть счастливой рядом с Давидом. А как только часы пробили полночь, оповестив всех о начале Нового года, я переплела наши с Давидом пальцы и тихо сказала:

— Я согласна, — его лицо озарила широкая улыбка, а потом он меня поцеловал. И в этом поцелуе было столько любви, благодарности и нежности, что я могла бы утонуть.

Потом был фейерверк. Ближе к часу я всё-таки уложила Тиграна спать. Родители наши, нашли общий язык, за столом было весело и уютно, и мы разошлись только ближе к четырем.

А утро началось с открывания подарков. Больше всего, конечно, досталось Тиграну, и он был очень счастлив.

ЛИНА

Так получилось, что первое января выпало на пятницу, поэтому выходные продлились аж до четвертого числа. Мы так и остались у родителей Давида до Рождества.

Одиннадцатого января Давид, сказав, что мы едем обедать, отвёз меня в ЗАГС, где мы подали заявление, указав дату тридцатого января, последняя суббота месяца. А после, мы отметили это дело в итальянском ресторанчике.

Все шло своим чередом. Мама Давида, узнав о скорой свадьбе, решила взять организацию в свои руки. Но Давид ее вовремя остановил. Пригрозив, что мы распишемся втихаря, изменив дату, если на свадьбе будет больше двадцати человек. Анаит Вардановна долго возмущалась, но, в конце концов, сдалась.

Ева всё ещё находилась в больнице, и Давид, если не каждый день, то через день точно, ездил к ней. Ну, и Анаит Вардановна, конечно, тоже. Я стараюсь об этом не думать, а сосредоточиться на предстоящей свадьбе. Хоть то, что Ева манипулирует своим положением, невероятно раздражает.

К сожалению, беда не приходит одна. Когда до свадьбы оставалось всего десять дней, я, как всегда, вышла из офиса в шесть вечера, чтоб забрать Тигренка.

— Ангел.

По спине прошел холодок. Этот голос я надеялась никогда больше не услышать. Когда я оборачивалась, до последнего надеялась, что мне показалось. Ведь это просто не может быть правдой. Но, нет. Обернувшись, я увидела идущего ко мне мужчину.

Он возмужал, стал крупнее в плечах, по-прежнему красив, и улыбка все такая же, яркая.

— Привет, — подойдя ближе говорит он, шаря по мне глазами. — Выглядишь замечательно.

— Что… — голос подводит, прочищаю горло. — Что ты тут делаешь?

— Тебе жду.

— Как ты меня нашел?

— Да ты, вроде как, и не пряталась, — по-прежнему с улыбкой. — Я очень рад тебя видеть.