Голубые все еще чертовски красивые глаза Лестера остановились на моем лице, и почему-то захотелось сию же минуту бежать из кабинета сломя голову и как можно дальше. Казалось, сейчас произойдет нечто по-настоящему непоправимое.

— Впрочем, говоря о полном отсутствии личной заинтересованности я все-таки лукавлю, мисс Сеймур.

Фраза преподавателя заставила сердце предательски екнуть, а вот официальное «мисс Сеймур» построило между нами глухой, но такой безопасный и уютный забор. За ним я собиралась прятаться до последнего.

— Вы как декан должны заботиться о благе своих студентов, — решила я поддакнуть Лестеру, и тот издал нервный смешок.

— Если бы не та зависимость, которая возникает между преподавателем и учащимся, слухи о нас с вами меня ни капли не возмутили бы, — произнес после нескольких секунд задумчивости Дин Лестер. — И я был бы только рад, если бы они соответствовали реальности.

Я с озадаченностью ощутила, как мой правый глаз начал чувствительно так дергаться. Последние дни выдались чертовски нелегкими, однако кто бы мог подумать, что до нервного тика в конечном итоге доведет меня именно декан?!

Чтобы я — и вдруг Лестеру понравилась как женщина? Ну да, очень смешно, а, главное, было столько признаков его интереса, что считать замучилась! Декан всегда держался со мной ровно, был любезен и вежлив как и любой человек его положения и должности, которые, как ни крути, а все-таки обязывают. Но ни одного комплимента или — упаси боже! — попыток флирта!

— Шутка удалась, профессор Лестер, — отозвалась я растеряно, — но в свете последних событий у меня не выйдет оценить ее по достоинству.

Наверняка это розыгрыш. Или коварная попытка провокации. Да что угодно, кроме признания.

Вот только лицо у мужчины было строгим и отрешенным как на фресках в храме, а в глазах… у меня не было даже слов подходящих, чтобы описать взгляд профессора Лестера. В нем читалась была усталость и что-то еще, чему я боялась искать подходящее имя. И насколько же нестерпимо красивым показался мне мой давний обидчик в это мгновение…

«Возьми себя в руки Валери Сеймур! — тут же мысленно одернула я себя. — Ты не должна давать слабину, как бы тебе этого ни хотелось. К тому же он сам сказал, между вами быть ничего не может, ведь подобные отношения просто аморальны!»

— Мисс Сеймур, у меня неплохое чувство юмора, но на посту декана факультета артефакторики в этом плане я успел сильно поиздержаться.

Как же, оказывается, витиевато и многословно можно выразить то состояние, для которого простые смертные используют слово «довели».

— Так что я совершенно серьезен. Даже больше, чем нужно, наверное, — произнес сдавленно мужчина и тяжело оперся о стол. — Впрочем, это не означает, что с моей стороны стоит ждать каких-то неуместных поползновений. Я все еще в первую очередь ваш профессор.

Вот тут я совершенно перестала что-либо понимать.

— Ласлоу такие громы и молнии призывала на мою голову за склонение собственных студенток к греху…

Снова тяжелый вздох, в котором на этот раз прослеживалось и раздражение.

— А я даже не честно сказать, что вы меня совершенно не привлекаете.

Тут, надо сказать, я изрядно насторожилась. Правдорубство в нашей ситуации было бы совершенно некстати.

— Но хотя бы нечестно сказали? — уточнила я с опаской.

Лестер расхохотался, пусть и слегка нервно.

— Пусть я ныне и бывший мошенник, но лгать не разучился, да и ум не растерял.

Не знаю почему, но я тоже прыснула, едва не сгибаясь от смеха. Быть может, дело в той особенной интонации, с которой декан говорил, или в его лукавом прищуре… В любом случае веселье Дина Лестера оказалось на диво заразительным.

— Я не могу претендовать на ваше внимание, мисс Сеймур, — начал убийственно серьезным тоном мужчина. А после добавил: — Сейчас. Вы моя студентка не навеки. И надеюсь, когда я сниму с себя обязанности ментора в вашем отношении, смогу…

Тут вессексец смолк и только бросил на меня выжидающий взгляд исподлобья. Под этим взглядом я смущенно потупилась, словно мне снова только четырнадцать лет и дыхание перехватывает лишь от того, что понравившийся и невыносимо красивый парень подошел и заговорил.

И не просто заговорил — признался…

— Смогу я завести с вами этот разговор позже?

Точно так на меня глядел тот треклятый садовник Дин, тепло, ласково, чуть с хитринкой.

— А захотите ли вы его завести? — спросила я, даже не пытаясь скрывать собственного недоверия. — Да и что же скажет вам многочисленные и родовитые дяди и тети?

За Дином Лестером ведь не только дядя-лорд стоит, но и дядя-декан, дядя-бизнесмен, тетя-начальник полиции… И это только те, о ком с ходу вспомнить удалось. Что за семейка? Каждый первый выделяется не только фамильными связями и деньгами, но и какими-то особенными талантами. Вряд ли кто-то из этой породистой родни окажется доволен, что такой со всех сторон выдающийся племянник посчитает возможным серьезно ухаживать за девушкой простого происхождения.

А если все несерьезно, то уже мне нет причин связываться с вессекским джентльменом. И дело не в том, что меня манил шанс однажды стать самой настоящей титулованной леди. Просто никогда не видела смысла связываться с мужчиной, если даже теоретически этот роман не может закончиться тем самым пресловутым «долго и счастливо» из сказок.

— Мой отец был убийцей и незаконнорожденным сыном предыдущего лорда Лестера, — неожиданно серьезно произнес декан. Все веселье, вся дурашливость слетели с него как шелуха. — А рос я в приюте. Однако когда дядя Дэн узнал о моем существовании, о моей судьбе, семья меня признала, и я был введен в род. После этого просто неприлично сомневаться в их либерализме.

Я замерла, не зная, что сказать на такие откровения, да и можно ли было вообще что-то сказать? Вот тебе и объяснение, почему при живом племяннике у лорда Дэниэла Лестера ни братьев, ни сестер, а про самого Дина Лестера до определенного момента ничего не известно, будто и не было его.

— Купер — это девичья фамилия моей матери, — произнес с улыбкой, пусть и вымученной декан и поймал мой взгляд. — Такой вот я аристократ. Слегка… нестандартный. Так что не вижу ничего дурного в том, чтобы ухаживать за девушкой простого происхождения. Да и, по секрету, даже если бы над моей головой и нависла угроза родственного неудовольствия… словом, пожелания дядюшек и тетушек в нашем кругу все-таки носят рекомендательный характер.

Что же это звучало чрезвычайно обнадеживающе. По крайней мере, для меня. Или для декана, будущего лорда и мужчины вполне импозантного тоже?

— Ну так что же, мисс Сеймур, может ли виновник стольких ваших горестей рассчитывать, что получив диплом, вы проявите милосердие?

Господи, вот зачем только он говорит все это мне, сейчас, когда мы наедине, да еще и так витиевато, словно бы в старомодном романе? Так сладко слышать такие слова, обращенные ко мне, и так смешит собственная растерянность…