– Не могу объяснить. Просто смотрю на тебя и знаю, на уровне подсознания, что ты можешь превращаться в зверя. Еще я знаю, что ты очень добрый, но готов применить силу, если кому-то из твоих близких будет угрожать опасность. Говоря с тобой, я прямо кожей чувствую твою вторую сущность.

– И что же это? – тихо спросил Никита.

– Черная пантера, затаившаяся в твоем теле, выжидающая подходящего момента, чтобы вырваться на волю.

Брови Никиты изумленно взлетели вверх.

– А ты… – он замялся, – не считаешь меня монстром?

– Что ты!

– Я не пугаю тебя?

– Нет. Я даже нахожу тебя симпатичным.

Никита облегченно вздохнул.

– В отличие от других, – сказала Ольга.

Улыбка тут же исчезла с его лица.

– Других? – переспросил Никита.

– Да, есть и другие. Те, кто с детства отличается от остальных. Встречая таких людей, я сразу чувствую их, и иногда мне становится страшно. Они тщательно скрывают свои способности, не желая выделяться. А некоторые просто не знают, что они не такие, как все.

– Разве можно не знать этого?

– Можно, если твои способности еще никак в тебе не проявились. Мой отец рассказывал мне о таких людях. Он называл их «метаморфы». Их особенно много в Санкт-Эринбурге. Это как-то связано с давней экологической катастрофой. Похоже, что и ты, и я также относимся к этим метаморфам. Хотя… Ты не такой, как остальные. Что-то в тебе отличается от других.

– Но… какое отношение твой отец имеет ко всему этому?

– Он долгие годы изучал метаморфов, пытаясь излечить их. Помочь им. Но все безрезультатно.

Никита был ошарашен ее рассказом.

– Так ты говоришь, что их… нас… много? – спросил он.

– Больше, чем ты можешь себе представить. Несколько даже учатся в нашей школе. Я чувствую их, когда они проходят мимо.

– Я их знаю? – спросил Никита.

– Алина Ланская… Сегодня, когда она прошла мимо меня, я вдруг отчетливо представила паука. Мне даже стало страшно.

– Алина? – недоверчиво спросил Никита.

– Раньше я в ней этого не замечала. Она стала такой недавно.

– Алина! Она и есть Арахна! – потрясенно воскликнул Никита. – Ну конечно же! Вся эта ее одержимость пауками! Но как она стала такой?

– А как ты стал таким? Я ведь чувствовала это в тебе уже долгое время. Еще до того, как мы стали встречаться.

– Правда? – откровенно удивился Никита. – Но… этого не может быть… Я такой совсем недавно.

– Извини, но я еще никогда не ошибалась, – мягко произнесла Ольга. – Твой зверь сидит в тебе уже очень давно. Наверное, ты просто не ощущал этого. Может, что-то случилось, что-то дало толчок… Расскажи мне, как ты стал оборотнем? С тобой недавно произошел какой-то несчастный случай или что-то еще?

– Ну… Случилось кое-что, – медленно проговорил Никита. – Помнишь нашу экскурсию в штаб-квартиру корпорации «Экстрополис»?

– Конечно. Мы как раз ходили в лабораторию моего отца…

– Что?! – воскликнул Никита. – Твой отец…

– Профессор Винник. Я разве тебе не говорила? – удивилась Ольга.

Никита похолодел.

* * *

Черный лимузин корпорации «Экстрополис», тихо шурша колесами, мчался по ночному городу в направлении района, примыкающего к набережной. Именно там находился клуб-караоке «Центурион».

Мебиус сидел у окна напротив доктора Грекова и Арахны. Все хранили молчание. Арахна вызвалась поехать с ними. Таково было ее условие – видимо, мальчишка-оборотень чем-то сильно ей насолил. Эти монстры славились своей способностью портить жизнь окружающим. Уж об этом он знал не понаслышке. Мебиус вцепился когтями в обитые кожей подлокотники сиденья и отвернулся к окну.

Мимо проплывали переливающиеся огнями неоновые вывески, рекламные растяжки. Гигантские видеоэкраны над тротуарами, все, как один, демонстрировали запись из «Купола мира». На ней, окруженный молниями, дымом и языками пламени, по разгромленному залу выставки огромными прыжками передвигался оборотень. Глядя на его нечеловеческие скачки, Мебиус вспомнил другую запись. Ту, которую он увидел много лет назад. Пленку с камер слежения, чудом уцелевшую после взрыва и пожара в лаборатории профессора Штерна.

Руководство «Экстрополиса» сделало все возможное, чтобы видео из лаборатории не попало в руки следователей Департамента безопасности, расследовавших инцидент. Иначе пришлось бы объяснять слишком многое. На записи было хорошо видно, какие именно исследования проводил Штерн: опыты на людях, страшные эксперименты по созданию мутантов со сверхъестественными способностями. Да, профессор спасал от смерти безнадежно больных пациентов, но при этом превращал их в метаморфов – сверхсуществ с измененным генетическим кодом.

Старая видеозапись зафиксировала обычный рабочий день в лаборатории: ученых, занятых своими опытами, пациентов, надежно привязанных к операционным столам. Пару раз на записи мелькнул сам Штерн; он как раз готовил свою дочь Ингу к метаморфозе. Инга, правда, ни разу не попала в кадр. Зато были отлично видны люди, стремительно ворвавшиеся в помещение. Они в ярости метались по комнате, передвигаясь с такой скоростью, что иногда выглядели на экране просто смазанными пятнами. Началась дикая суматоха. Охранники открыли огонь по незваным пришельцам, а те бросились на людей, на ходу меняя облик и покрываясь шерстью.

Мебиус хорошо помнил ужас, который испытал тогда при просмотре. На его глазах стая взбешенных оборотней уничтожила лабораторию вместе со всеми ее обитателями. Все это случилось той ночью, когда бесследно исчезли Владимир Штерн и его дочь. Именно тогда Мебиус дал себе клятву, что будет уничтожать любых оборотней, которые встретятся ему на пути.

– Мы подъезжаем, – подал голос Греков. – Войдем через заднюю дверь. Соблюдайте осторожность. Мальчишка нужен нам живым!

Мебиус холодно улыбнулся.

– Посмотрим по обстоятельствам, – едва слышно проговорил он.

* * *

– Так профессор Винник твой отец?! – еле выговорил Никита.

– Да, – осторожно произнесла Ольга. – У меня фамилия мамы, но по отцу я Винник… А что?

– Не знаю, как сказать… Кажется, я знаю, почему он так долго не возвращается.

– Что ты такое говоришь?

Никита, склонившись над столом, прошептал:

– На экскурсии, когда начались пожар и всеобщая суматоха, я видел, как на твоего отца напали сотрудники «Экстрополиса».

– Что? – испугалась Ольга.

Двери, ведущие в кухню, открылись и закрылись, впустив в зал небольшую группу людей. Никита услышал это краем уха. Где-то позади возмущенно вскрикнула официантка.

– После этого они схватили меня, – продолжал Легостаев. – Мне что-то вкололи, и я стал оборотнем. А когда я в последний раз видел твоего отца, он был без сознания. Клебин и Греков говорили, что заставят его закончить какую-то работу.