заставили откинуться на спинку и положить руки на подлокотники. Тут же каждая была надежно зафиксирована у локтя и кисти звякнувшими креплениями.

Пока это происходило, я не обращала внимания на звуки, но когда меня оставили в покое, поняла, то давно уже слышу ровный шум, похожий на морские волны. С головы резко сорвали мешок. На мгновение я задохнулась и ослепла. А открыв глаза, увидела, что сижу в кресле посреди огромной сцены. Рядом, в таком же положении, ребята. Наконец-то я смогла увидеть их. И даже сейчас это было такой радостью, что мы не смогли сдержать улыбок. Но они быстро растаяли.

Вниз со сцены вела длинная лестница, у ее подножия – небольшое расчищенное пространство, по периметру которого стояли солдаты. А уже за этой цепью – толпа. Огромная площадь была запружена народом. Их-то рокот я и слышала.

Где же Пастыри? Гадать пришлось недолго: голос Полоцкого, усиленный динамиками, прогремел над головой. По тому, как звучали слова, я догадалась: над сценой что-то вроде балкона, там и расположился Совет.

– Друзья! Как вы знаете, в этот день мы хотели собраться здесь совсем по другому поводу. Мы должны были праздновать победу, а получили удар в спину! Предатели задумали разрушить мир, который создавался с таким трудом. Они посмели называть себя «Детьми Виира», его истинными представителями. В противовес нам – чужестранцам. Но забыли о том, что Дети Неба защищали этот мир за много поколений до их появления и вернулись, чтобы принести покой и благоденствие. Не требуя за это ни награды, ни почестей, надеясь лишь на вашу любовь и поддержку.

Как много сделали мы с вами за эти годы и вправе были насладиться плодами своего труда! Но есть и те, кому не по вкусу общая радость. Они хотят не строить, а разрушать, чтобы в поднявшемся хаосе захватить власть. И, добиваясь ее, ни перед чем не остановятся. Попытались ли они убить членов Совета? Нет. Прямое выступление злодеям не по вкусу. Они обрекли на смерть сотни неповинных людей. Детей! Эти несчастные мирно спали в своих домах, и уже никогда не проснутся. А мы никогда не забудем их!

Полоцкий сделал паузу. Если до этого в толпе слышался гул одобрения, теперь раздались гневные крики. Я видела, как исказились лица тех, кто стоял в ближних рядах. Если солдаты разомкнут строй, люди растерзают нас. Может, это и планируется? Я содрогнулась. А Бренин продолжал.

– Почему они присвоили такое право: решать – кому жить, а кому погибнуть? Почему осмелились подняться над всеми? Убийцы шли за своими вождями, которые не смогли укрыться от возмездия. Представшие сегодня перед судом воспользовались любовью к Детям Неба и тем, что внешне мы не отличаемся от людей Виира. Конечно! Ведь Пастыри не хозяева ваши, а защитники. Вожди бунтовщиков утверждали, что также происходят от древних Ревеллиров и владеют той же силой. Возомнили себя богами! Они! Ничтожнейшие люди.

Совет простил бы самозванцев, но покарает убийц. Хищник, укрывшийся шкурой ягненка, подбираясь к стаду, заслуживает, чтобы содрали его собственную! Примеривший чужую личину, пусть попробует ей соответствовать!

Толпа зааплодировала, закричала. Конец речи Полоцкого означал конец суда. На последнее слово можно было не рассчитывать. Никто не собирался нас слушать. Мой крик потонул бы в первых рядах людского моря и только подлил бы масла в огонь. Теперь оставалось достойно встретить смерть. Мы с ребятами переглянулись. Все были бледны. Полина старалась сдержать слезы. Повернувшись к Саше, она что-то тихо говорила ему. Им не помешали, но никто из нас больше не сказал ни слова. Что толку? Мы и так понимали, о чем каждый думает. А тешить Совет не собирались.

По каменным плитам застучали шаги. Я ожидала увидеть кого угодно, только не Максима. Не глядя на нас, он подошел к креслу Даши. Охранник, быстро отстегнул крепления. Максим протянул ей руку. Даша была так удивлена, что подчинилась. Бледный, не меньше, чем она, Максим подвел Дашу за руку к краю сцены, потом обнял и взлетел. Он поднялся достаточно высоко и замер. Из-за бегущих по небу облаков прорвался луч света, и костюм Пастыря как будто окутался серебристым сиянием. А потом он разжал руки.

Все странно замедлилось. Тишина звенела в ушах, сердце толкалось неуверенно, словно собираясь остановиться. Даша падала, раскинув руки, волосы взметнулись – так погружаются в воду. Но наваждение закончилось. Чавкающий стук падения – мне не забыть его до конца жизни. Крик! Воющий оглушительный крик. Я была уверена, что летит он из моей груди, но нет: кричал Артем. Правда, это я узнала позже. Моя боль трансформировалась не в звук. Металлические крепления разлетелись, и меня подбросило в воздух инерцией ярости.

Максим уже был на балконе, вместе со всеми. И как же они смотрели на меня!

– Убийцы! Грязные, подлые убийцы!

– Остановите ее! – прорычал Полоцкий.

Стоящий рядом солдат охраны поднял пистолет, но Дима рявкнул на него и взлетел.

– Твари! Трусливые твари! Ведь это вы взорвали дома, чтобы выследить нас!

– Замолчи!

– Нет! Пусть все знают, что Пастыри – убийцы и тираны!

Он сорвал бич, висевший на поясе, и, размахнувшись, хлестнул. Я успела податься назад, но металлический кончик бича свистнул по груди. Обжигающая боль! Удар распорол куртку и кожаные ремешки подвески, обнажив камень. И в тот же миг Дима полетел вниз. Внезапно, как будто сломались крылья. А по балкону Пастырей словно прошла ударная волна – не все смогли удержаться на ногах. Я была достаточно близко, чтобы увидеть, как геласер на груди Полоцкого разлетелся красными брызгами.

– Я снимаю с вас эту ношу, Бренин!

Бывают минуты, когда решение принимаешь очень быстро. Скорее, интуитивно, чем подумав. Не дожидаясь ответа, я как можно быстрее набрала высоту и полетела прочь от города. Что я могла сделать? Пытаться освободить ребят? Но Пастыри, конечно, быстро опомнились, и меня бы схватили. А эффектный взлет и слова вряд ли переубедили разгневанный народ. Оставалось спасаться самой. И это было сложнее, чем казалось. Я вырвалась. Но что делать дальше? Кто мне поможет в чужом мире?

Впрочем, все эти размышления казались лишь фоновым шумом. Грудь разрывалась от боли. Только что я потеряла двух самых близких людей. И одного из них убила, пусть даже и случайно. Слезы мешали видеть, я чувствовала, что слабею, и опустилась ниже. Подо мной плыли поля и леса – удачно выбранное направление. А погода начала портиться. Я летела навстречу тучам и, пожалуй, рада была бы встретить молнию. Смерть погасит боль. Но грозы не