не хотелось. Поэтому сосредоточилась на тарелке. Вот только консервированное рагу, которое Мидна безуспешно попыталась дополнить горячим соусом, аппетита не вызывало. Особенно у меня.

– Вы совсем не выходите наружу? Мальчикам здесь, должно быть, скучно.

– Нужно соблюдать осторожность, – Ллур потрепал по голове младшего, ответившего робкой улыбкой. – Иногда мы выходим погулять рядом. Пару раз наведывался в город – за продуктами и новостями.

– Простите за любопытство: зачем было бежать? Ведь вы не состояли в организации.

– Верно. Но мне не доверяли. Считали подозрительным. Я случайно узнал, что собираются арестовать Мидну, и понял: медлить нельзя.

– Почему сюда?

– Никто не знает о бункере. Я обследовал его бегло ночью и тогда же, на всякий случай, сделал запас еды.

– Как вы вообще его обнаружили?

– В самом начале, еще с первой экспедицией. Когда мы добрались до центра лабиринта, я заметил на одной из плит небольшой выступ в виде головы птицы Рур. В древности она считалась символом трансформации и связи этого мира с миром мертвых. Голова Рур встречается в древних подземных усыпальницах. Я догадался, что под плитой может скрываться ход и сбил фигурку, чтобы никто больше не знал.

– Зачем?

Ллур замялся. Пока мы говорили, дети справились со скромным ужином и сидели, навострив уши.

– Ступайте к себе, – посмотрел на старшего Ллур.

Разочарованно вздохнув, они послушно вышли.

– Я бы на их месте подслушала под дверью.

– Сыновья любят меня и знают, что я им доверяю.

– Простите.

– Ничего. Что касается вашего вопроса… Мидна ведь не просто так рассказала мне об организации. Во многом я не согласен с политикой Совета и не особо скрывал это. Хотя, признаюсь честно, и не пытался бороться. Хвастаться тут нечем, знаю. Но, умирая, жена умоляла об одном: позаботиться о наших детях. Больше у них никого нет.

Мидна не поднимала глаз от столешницы.

– В детстве я любил слушать про Детей Неба. Отец рассказывал об их появлении, о тех временах, когда вся страна следила за первыми успехами, а Дети Неба держались, как равные. И не уставал повторять: Мунунд должен гордиться, что с него началось возрождение Виира. Причем рассказы его год от года становились все восторженнее и туманнее. Образы Пастырей окутывало сияние величия, настолько мощное, что ему трудно было противиться. Казалось, они всегда были в этом мире. Словно древние Правители вернулись с острова вечной молодости.

И я решил побольше узнать о таинственных пришельцах. Долгие годы по крупицам собирал информацию. Внимательно отслеживал все мало-мальски полезное. Как вы понимаете, тема Ревеллиров, если и не запретная, мало освещается.

– Странно: вам, подозрительному человеку, доверили возглавить экспедицию.

– Господин Ллур лучший специалист в этой области! – вспыхнула Мидна.

– Не только это. Дело в том, что я случайно оказался в лабиринте раньше кого-либо из ученых. С детьми проводил отпуск в деревне недалеко отсюда. В единственный местный паб, где я выпивал вечернюю кружку тура, частенько заглядывали офицеры. С одним из них, археологом-любителем, мы подружились. И когда обнаружили лабиринт, он пригласил меня, как научного консультанта. За подобное своеволие офицеру, конечно, досталось. Но мою помощь приняли. Мало того, разрешили составить отчет об открытии для Совета. Я воспользовался поддержкой в университете, и получил это назначение. Конечно, мне не доверяли абсолютно. Шпионов на раскопках хватало. Из чего я заключил, что открытие важно для Пастырей и постарался, соблюдая осторожность, узнать как можно больше, утаив при этом все, что получится.

– И что же такого важного вы обнаружили здесь? Судя по всему, просто дом создателя лабиринта.

– Зачем он был ему нужен именно здесь, как думаете?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Чтобы наблюдать за работами. А может, он потом здесь остался жить. Кстати, вы не нашли?..

– Нет, не переживайте. Мумий в истлевших лохмотьях не было. Я и сам еще не понял, кто жил в бункере и как долго. Но, пожалуй, могу сказать: зачем он был построен. Вы заглянули в центральную комнату?

– Нет.

– Идемте.

Я отправилась следом без особого энтузиазма.

31

Таинственная центральная комната оказалась круглой и достаточно просторной. Собственно, кроме стола и удобного кресла посредине, здесь ничего не было. Стены сделаны из гвердорских плит, и широкой полосой, так, что можно было читать, передвигаясь по периметру комнаты, был высечен текст – письмена Ревеллиров.

– Вы, конечно, заметили, как похож лабиринт на распустившийся цветок, – Ллур провел ладонью по знакам, глаза его маниакально поблескивали. – Но в сердцевине находится самое главное – то, что становится плодом. Думаю, я ошибался, и строчку на стенах лабиринта нужно было читать не от центра, а наоборот. Это было всего лишь вступление, а основной текст находится здесь, в этой комнате.

– Ошибаетесь. Читать и в самом деле следовало от центра, а послание было вполне вразумительным и законченным.

– Что?! Вы смогли…

– О, да, простите. Совет, конечно, не поделился с вами. Я дешифровала ту надпись. «Мы думали, что геласер дает нам силу, но были лишь марионетками, возомнившими себя богами. Да будет проклят тот час, когда род Ревеллиров обрел могущество, потеряв душу. Да будет наша гордыня уроком для тех, кто придет после нас. Я возвращаю небесам их дар-проклятие!» Вот, что там было написано. Геласер – это камень, который дает его обладателю чудесные возможности. Так появились и Правители, и Пастыри.

– О Небо! – Ллур смотрел на меня, вытаращив глаза, а потом засуетился. – Мы должны немедленно приступить к дешифровке.

– Простите. Но… давайте завтра. Я очень устала. Еще не совсем оправилась.

– Хорошо… Да, я понимаю.

Он был жутко расстроен, но я действительно чувствовала себя вымотанной и не предполагала узнать ничего интересного. Все и так понятно. А теперь уже и бесполезно.

В своей комнате я разделась и сразу легла, но, несмотря на утомление, сон не шел. Зато из темных углов поплыли забытые на время болезни мысли и образы. Напрасно было закрывать глаза и затыкать уши. И тогда я вспомнила о кулоне. Все это время он лежал на прикроватном столике, рядом с лекарствами, но прежде я не хотела его трогать, а тут жадно схватила. Другого оружия у меня не было.

Геласер поблескивал открытой раной. Надев кулон, я легла и, скрестив руки на камне, сконцентрировалась на нем. Это был костер в ночи, отгоняющий диких зверей. Тьма медленно отползала. Ни сомнений, ни воспоминаний. Есть только я и текущая вечность.

За завтраком Ллур сидел как на иголках. Мне казалось, он провожает взглядом каждый кусок, который я кладу в рот. Так кто угодно лишится аппетита. Не в самом лучшем настроении я опять