И лишь тот день я носил ее. Теперь корона лежит в гвердорском ларце, ожидая назначенного часа. Так Геласер не беспокоит меня, не имеет надо мной власти. Потому что я видел его и говорил с ним. И ничего страшнее и могущественнее не знаю во всей вселенной. А знаю я много. Ему понравилась новая игрушка. Такая неопытная, такая чистая. Геласер открыл мне то, что скрывал от прочих владельцев и предложил больше, чем всему роду Ревеллиров. Ведь он неутомим и жесток, как дитя. Прежняя игра надоела, и он смел поломанные куклы в коробку. Теперь время для новых.

Геласер так силен, что я не могу медлить. Некогда было разрабатывать новые копи гвердора. Я приказал разрушить один из мемориалов рода и спешно строить этот лабиринт. Но сначала – возвести из нетронутых плит подземный дом, где я сам буду, как корона в ларце, недоступен для чар камня. Здесь останется моя исповедь, в час, когда я отошлю всех прочь и, надев корону, выйду под звездный свет, чтобы отдать Геласеру приказ, которого он не сможет ослушаться. Я задам направление сразу в три мира и умоляю их о прощении. Это единственное, что я могу сделать для Виира: избавить его от камня. Я знаю, что это не пройдет бесследно: тьма накроет наш мир. Но потом будет рассвет. Придут новые Правители. Пусть они ошибаются, но то будут ошибки людей.

Если все выйдет, как задумано, я исчезну, но жду этого с нетерпением. Что касается Геласера, могу лишь утешаться тем, что в каждый мир попадет меньший кристалл, что достался Вииру.

Это мой путь, мой долг, мой выбор.

Верховный Король династии Ревеллиров, сын Балхнера, Говейдор».

В комнате повисла тишина.

– Я хочу выйти на улицу.

– Нужно сначала проверить: нет ли кого поблизости.

– Я должна выйти!

– Нажмите рычаг около входа, – ответила Мидна.

В небольшом тупике у лестницы играли дети, но я даже не посмотрела на них. Нажала рычаг, плита медленно отъехала в сторону. Сколько лет этому механизму?

Был холодный, но солнечный день. Я вернулась и накинула куртку Ллура, висевшую у лестницы. Нужно прогуляться. Совершенно необходимо, если я не хочу устроить истерику или заплакать. А мне нужно было успокоиться и решить – как быть дальше.

Ну вот, я получила ответы на все вопросы, но по-прежнему чувствовала себя беспомощной. Пока читала руны, я слышала голос Говейдора – мальчика с печальными глазами, чей отпечаток остался во времени среди руин лабиринта. Он и был причиной всего, что случилось, но как обвинять… На худенькие плечи легла тяжесть непомерная – расплатиться за всю династию Правителей. Наверное, он сделал единственно правильный выбор. Но, боже мой, что же теперь делать?

«Загляни в свое сердце»… Вот так-то. Мне ли не знать, что там. Не будь у меня большого осколка, смогла бы я отказаться от кольца, как Даша? Стоило признаться честно: вряд ли. Раньше я думала, что это геласер сотворил Пастырей такими, но он не делает нас хуже, чем мы есть, а лишь снимает путы, уничтожает барьеры. Позволяет всему, что в нас заложено, разрастаться вволю. Из одного семени взойдет колос, из другого – сорняк.

Услышав шаги за спиной, я поморщилась. Почему нельзя оставить меня одну?

– Он есть и у вас, – тихо сказал Ллур.

– Да.

– Что собираетесь делать?

– Не знаю. Если не ошибаюсь, теперь геласер только у меня. К тому же, это самый сильный осколок, потому что именно я нашла камень. Так же как предок Балхнера. Но даже с ним, я ничего не могу сделать в одиночку.

– Много наших осталось на свободе, и Пастырям уже не верят, как раньше.

– Верно. Но мои друзья остались в плену. Я боялась, что Бренин убьет их из мести. Только это было бы очень глупо, а он не дурак. Полоцкий ждет меня, знает, что я вернусь, чтобы спасти их, и принесу камень.

– Вы ведь понимаете, что нельзя этого допустить?

– Позволить их убить?

– Разве можно гарантировать, что, отдав геласер, вы выйдете из Трэдо Дэм вместе с друзьями? А если и выйдете, как долго Бренин позволит вам жить?

– Что вы предлагаете?

– Не торопиться. Продумать и подготовить ваше возвращение. В Луилире не знают, что с вами стало. Они даже не могут быть уверены, что вы живы. Но пока ваши друзья в безопасности. И у нас есть время.

32

Я понимала, что он прав, но невыносимо было оставаться в неизвестности. Сидеть, как крыса в норе, в этом бункере. А ведь теперь я знала, как вернуться! Хотя это и очень сложно, вопрос с лабиринтом можно решить. Ллур по памяти нарисует его узор, а гвердор не настолько редкий камень. Но я оказалась в головоломке, словно та девочка из сказки, собиравшая землянику: есть кувшинчик – нет дудочки, есть дудочка – нет кувшинчика. Портал открывает геласер, но без него я не могу выручить ребят.

Чтобы чем-то занять себя, я решила поработать с камнем, пользуясь защитой гвердорских стен. Действительно, здесь его влияние на волю и мысли чувствовалось меньше. А оставаясь одна в круглой комнате, я могла даже общаться с геласером. Это не было разговором. Я закрывала глаза и старалась расслабиться, как при медитации. Тогда в голове появлялась вереница образов, которой я постепенно училась управлять.

Больше всего это походило на совмещение наших с камнем аур или силовых полей. Только после этого я чувствовала «контакт». Многое теперь становилось понятно, но это было лишь «добавление резкости» существующей картине. В то же время я старалась соблюдать осторожность и не давать геласеру заводить себя слишком далеко, хотя там и маячили чарующие горизонты. Поэтому отказалась от попытки научиться так же влиять на людей, как Полоцкий. Но кое-чем стоило овладеть.

Камень перенес меня, безо всякого лабиринта, в долину лишь по туманно выраженному желанию. Общаясь с геласером, я убедилась, что путешествовать на небольшие расстояния действительно можно. Следовало научиться управлять этим. Первые попытки изрядно напугали Борэ и Нусона, когда я внезапно материализовалась перед ними в комнате. Пришлось объясняться с прибежавшей на шум