Мы увидим, что эти декларации не были просто прекраснодушной болтовней; Гуманитарная революция инициировала отмену многих варварских обычаев, которые являлись неотъемлемой частью жизни на протяжении большей части истории человечества. Но обычай, который ярче всего иллюстрирует прогресс человеколюбия, был искоренен задолго до этого времени, и его исчезновение — отправная точка в понимании спада узаконенного насилия.

Самой мрачной и дремучей формой узаконенного насилия были человеческие жертвоприношения: пытки и убийства невинных лиц, чтобы ублажить божество, жаждущее крови[331].

Библейская история жертвоприношения Авраама доказывает, что человеческие жертвоприношения в I тысячелетии до н. э. не были чем-то невообразимым. Израильские племена хвалились, что их бог морально превосходит богов соседских племен, потому что он требовал убивать в его честь только овец и коров, но не детей. Но соблазн, видимо, никуда не делся, потому что израильтяне посчитали целесообразным наложить прямой запрет в Левите 18:21: «Из детей твоих не отдавай на служение Молоху (через огонь) и не бесчести имени Бога твоего». Веками их потомкам приходилось принимать меры, препятствующие возрождению этого обычая. В VII в. до н. э. царь Иосия осквернил место для жертвоприношений Тофет, чтобы «никто не проводил сына своего и дочери своей чрез огонь Молоху»[332]. После возвращения из Вавилонского пленения обычай человеческих жертвоприношений среди евреев сошел на нет, но выжил в качестве идеала в одной из отколовшихся от иудаизма сект, члены которой верят, что Бог принимает мучительную смерть невинного в обмен на избавление человечества от худшей судьбы. Секта называется христианство.

Человеческие жертвоприношения описаны в мифах всех основных цивилизаций. Вдобавок к еврейской и христианской Библиям, они упоминаются в греческой легенде о том, как Агамемнон принес в жертву дочь Ифигению в надежде выпросить попутный ветер для своего военного флота, в истории Рима — в рассказе о четырех рабах, сожженных, чтобы сдержать Ганнибала, в друидической легенде, повествующей, как жрецы убили ребенка, чтобы восстановилось поступление строительного материала для крепости, и во множестве историй о многорукой индийской богине Кали и покрытом перьями ацтекском боге Кетцалькоатле.

Но человеческие жертвоприношения не просто завораживающая легенда. Две тысячи лет назад римский историк Тацит записал рассказ очевидца о подобных обычаях у германских племен. Плутарх рассказал, как это происходило в Карфагене, где туристы и сегодня могут увидеть обугленные кости жертвенных детей. Обычай человеческого жертвоприношения описан у гавайцев, скандинавов, инков, кельтов (помните «болотного человека»?), оно было поставлено на поток у мексиканских ацтеков, племени кхондов в Юго-Восточной Индии, в западноафриканских королевствах Ашанти, Бенине и Дагомее, где людей приносили в жертву тысячами. Мэттью Уайт подсчитал, что между 1440 и 1524 г. ацтеки приносили в жертву около 40 человек в день — всего 1,2 млн человек[333].

Человеческие жертвоприношения обычно предварялись пытками. Ацтеки, например, опускали жертв в костер, вытаскивали их, не давая умереть, и вырезали еще бьющееся сердце из груди (зрелище, неверно показанное в фильме «Индиана Джонс и храм судьбы» как жертвоприношение богине Кали в Индии 1930-х). Даяки на Борнео (остров Калимантан) убивали, нанося тысячи порезов бамбуковыми иглами и лезвиями, заставляя жертву медленно истекать кровью. Чтобы удовлетворить потребность в жертвах, ацтеки вели войны и брали пленных, а в Индии кхонды выращивали жертв для этой цели с детства.

Убийство ни в чем не повинных людей часто сочеталось с другими суеверными обычаями. Жертвы в честь начала строительства крепости, дворца или храма приносились в Уэльсе, Германии, Индии, Японии и Китае: человека замуровывали в фундамент, чтобы боги не наказали строителей за вмешательство в установленный порядок вещей. Другая богатая идея, независимо изобретенная во многих царствах (в том числе в Шумере, Египте, Китае и Японии), — жертвоприношение как часть похоронного ритуала. Когда правитель умирал, его приближенных и гарем хоронили вместе с ним. Индийская традиция сати, когда вдова присоединялась к умершему мужу на погребальном костре, — только один из его вариантов. Около 200 000 женщин приняли эту бессмысленную смерть со Средневековья до 1829 г., когда обычай был запрещен законом[334].

О чем думали все эти люди? Некоторые узаконенные убийства если и непростительны, то хотя бы объяснимы. Люди при власти убивают, чтобы избавиться от врагов, приструнить возмутителей спокойствия или продемонстрировать свое могущество. Но убивать невинных детей, начинать войну, чтобы разжиться жертвами, или специально растить касту обреченных — все это вряд ли можно счесть эффективным способом остаться у власти.

В мудрой книге, посвященной истории насилия, политолог Джеймс Пейн предположил, что древние люди мало ценили чью бы то ни было жизнь, поскольку боль и смерть были обычной частью их собственного бытия. Это открывает дверь любым практикам, способным принести хоть минимальную выгоду, даже если цена этой выгоды — чужая жизнь. А если древние верили в богов, что свойственно большинству народов, тогда человеческие жертвоприношения с легкостью можно было воспринимать как предложение такой выгоды богам. «Их примитивный мир был полон опасностей, страданий и внезапных несчастий, включая чуму, голод и войны. Естественно, они задумывались: какой бог мог создать такой мир? Правдоподобным был ответ: бог-садист, бог, которому нравится смотреть, как люди страдают и истекают кровью»[335]. Так что они могли подумать: если эти боги нуждаются в ежедневной дозе кровушки, почему бы не принять превентивные меры? Лучше он, чем я.

В одних регионах мира человеческие жертвоприношения были упразднены христианскими миссионерами, как, например, в Ирландии святым Патриком, в других — европейскими колонистами, например британцами в Африке и Индии. Чарльз Джеймс Нэпьер, главнокомандующий Британскими вооруженными силами в Индии, столкнувшись с жалобами местных на запрет обычая сати, ответил: «Вы говорите, сжигать вдов — ваш обычай. Хорошо. У нас тоже есть обычай: когда люди сжигают женщину живьем, мы накидываем им на шею петлю и подвешиваем. Стройте свои погребальные костры; а рядом мои плотники построят виселицы. Можете следовать своим обычаям, а мы будем следовать своим»[336].