Уф, оттаял!

   Потихоньку начали подтягиваться остальные. Узиани выбежала из своей комнаты испуганная и с несчастными глазами, но обнаружив своего ненаглядного в целости и сохранности тут же успокоилась и захлопотала, накрывая на стол. Алиани вышла спокойная и задумчивая. Из комнаты Фаарра. Э-э? У нас новости?

– А где Ф… хозяи…ева?

– Они с утра всех спать разогнали, а сами умчались, дел много. Маррия, я вот что думаю, учить тебя языку здесь не выйдет, слишком много ауры Ваади. Результат будет тот же, что с ними. И на берегу, боюсь, не получится по той же причине. Как вариант могу предложить наш Лес. От селян он еще закрыт, так что посторонних не будет. От своих я сама закрою, например, опушку, только дриадам-матерям придется сказать, без их согласия нельзя. Что скажешь? Не против?

– У ребят спросить нужно, как они решат. А я не против, наоборот, интересно. Дриадский Лес… Какой он?

– Что значит «дриадский»? – Узиани застопорилась на полпути между ресторатором и столом. – Разве бывают другие?

– Узиани, Маррия не отсюда, – Алиани воспитательным тоном освежила ей память. – Ты вчера как слушала?

– Я хорошо слушала, я помню. И что? В других мирах нет лесов?

– Леса у нас есть. Дриад нет.

– Так не бывает, – Узиани наотрез отказалась верить в такой непорядок вещей. – Лес не может жить без дриад. Ты их просто не видела, они не выходили.

– Может быть. Я же не спорю. Я теперь во что угодно поверить могу.

– А ты расскажешь про свой мир? Какой он? Кто в нем живет? Какие они? А…

– Узиани, остановись. Если Маррия захочет, расскажет сама, если будешь приставать, скажу Эниани, что ты еще не стала взрослой, вернешься к поросли.

   Угроза подействовала, молоденькая дриада даже испугалась:

– Нет, пожалуйста, я не буду спрашивать.

– Хорошо, сходи проверь гнома.

   Узиани безропотно ушла. А мне это не понравилось. Все сразу. И одергивание, и давление, и послушание, и… Короче, все, в целом и в частностях.

– Ты за что на нее так? Пусть бы спрашивала, мне не трудно.

– Не в этом дело. Дриада не может быть навязчивой, это закон. Она вышла из поросли, значит должна подчиняться правилам. Нельзя приставать, нельзя уговаривать, нельзя спрашивать.

– Можно молчать и молчать, а потом снова молчать. Да?

– Да, это правильно.

– Алиани, можешь ответить честно? Мне говорили, что вам достаточно, чтобы ваш, как это сказать, избранник был жив и счастлив, пусть даже с другой.

– Это так. Если они счастлив, счастливы мы.

– Правда? И совсем не страдаете, что они не с вами? Не ревнуете?

– Правда. Мы не ревнуем.

– И не страдаете?

– Это не важно.

– Понятно. Будете выть по ночам, но никогда в этом не признаетесь.

– Маррия, что ты хочешь услышать? Что нам плохо, когда наши любимые не с нами? Плохо, очень плохо, так, что хочется уйти за Грань. Но мы будем об этом молчать, потому что иначе плохо будет всем, и нам и им. А еще мы умеем ждать. И иногда они к нам приходят.

– И тогда цветут огромные аленки.

– Да, так было. Один раз, когда… Подожди, откуда ты знаешь?

– Ребята сказали.

– Они их видели? Когда и где?

– Я их видела, во сне. А Младшие узнали и Ваади предположил, что такое могло случиться, если дриада влюбилась.

– В общем, правильно предположил. У вас есть аленки?

– Нет. Только в моем сне.

– А твой сон из прошлого или из будущего?

– Они примерно так же спросили. Я в нем такая же, как в реальности, взрослею наяву, взрослею во сне. Видела я его много раз, с детства еще, всегда одинаковый, меняюсь только я, события и место сохраняются.

– Ты отвечаешь раньше, чем я успеваю спросить. Догадываюсь, почему.

– Ну да, я это уже проходила. Сейчас Фаарр думает…

– Фаарр ничего не думает. Фаарр устал, хочет есть и спать. Вад не вернулся еще? Какой-то обед у вас несерьезный.

– Это завтрак. Узиани… А где Узиани? Она гнома до сих пор проверяет?

– Нет, они с Тайрином вежливо удалились, чтобы не мешать нам разговаривать и теперь деликатно подслушивают из своей комнаты. Так, Узиани?

– Нет, мы вас совсем не слышим. Почти совсем.

   На наш смех Узиани немного обиделась, но быстро отошла и продолжила заниматься столом.

– Мар, а о чем я думаю? Ты мысли читать научилась?

– Нет, ты их озвучил. Мы про Сон говорили, и про аленки.

– А, об этом. Алиани, как считаешь, реальна моя версия?

– Я твои мысли тоже не читаю, а Маррию ты перебил.

– Точно. Это может быть Узиани?

– Я?

– Нет, исключено, аленка –  не ее цветок.

– У меня роза.

– У вас у каждой свой цветок, да? Вы только им… управляете?

– Управляем мы всеми, но размеры до огромных могут измениться только на всплеске, непроизвольно. И только на парном цветке. В Лесу, когда рождается дриада, распускается цветок, потом они всю жизнь связаны. На свою розу посмотри.

   На свою розу я смотрела давно, за последние дни она подросла, стала ярче, а благоухала так, что ароматизированы оказались все комнаты.

– Это от близости Узиани? А если она уйдет, что будет с розой?

– Ничего. Она такой и останется. И жить будет дольше других роз.

– Я не уйду.

– Звучит угрожа… успокаивающе. О, еда! Что-то я сегодня проголодался, устал и…

– Спать хочешь! – закончили мы хором.

– А что такого? – пожал плечами Ваади. – Больше суток без сна и без завтрака.

   Нормально поесть мы успели, а выспаться Младшим не пришлось.

– Ах ты ж штольня-рудничок! – гном стоял в проходе, усиленно моргал заспанными глазами и чесал бороду. – Не таким я Загранье-то мыслил. Иль не дошел еще? На самой Грани застрял-то поди? Вроде же ж не столь плох–то был, чтобы не впустили–то. Иль за самоволье расплата?

– Саламандру тебе в воду! Алиани?

– Не понимаю… – дриада растерялась. – Я дорогу проложила на три дня пути.

– Дак, бежал же ж я, – благодушно пояснил гном. – Торопился шибко.

– Все равно не мог так быстро.

– Дак тропку же ж приметил, ну, и срезал–то чуток, чтобы круголя–то не давать. Дак то не сон-то был?

– Какую тропку? Не было там ничего, я бы не пропустила, – Алиани настаивала на своем.