— Строго говоря, ты совершенно права, но я полагаю, нет никакой необходимости оскорблять мою мать.

Акмед снова провел рукой по потолку, не обращая внимания на бушующую у него за спиной Рапсодию. Его пальцы нащупали прореху в ткани Вселенной, тонкое метафизическое отверстие, находящееся прямо над ним.

Он вставил ключ. Точнее, попытался это сделать.

И… Ничего не произошло. Громкий стук эхом разнесся по туннелю, когда ключ соприкоснулся с камнем. Акмед предпринял новую попытку, по-прежнему безуспешную. Он в ярости швырнул ключ на пол, откинулся на спину и снова принялся сыпать проклятиями.

Рапсодия тут же перестала на него злиться.

— Что случилось?

— Не получается. — Что?!

— Открыть дверь не получается, — тихо повторил Акмед. — Думаю, не только нас изменил огонь.

Он снова пощупал потолок рукой, и в его сознании возникла картина, рожденная тем чувством направления, которое вело их до сих пор вперед, — словно Акмед промчался сквозь скалу, несколько слоев земли, глины, сухой травы и снега и выбрался на солнечный свет. Он громко вскрикнул от боли и закрыл глаза.

— Что с тобой? — протянув к нему руку, спросила Рапсодия.

— Не трогай меня. Со мной все в порядке, если не считать того, что я вернулся туда, откуда начал путь, и оказался в ловушке, из которой нет выхода. Боги, наверное, ужасно сейчас веселятся.

— До земли далеко будет, сэр?

— Не знаю. Несколько сотен футов.

Тихонько кряхтя — протестовали затекшие мышцы, — Грунтор вытянулся на полу туннеля.

— И всего-то? Будьте такие любезные, отползите в сторонку, Ой немного поработает.

Рапсодия подобрала под себя колени и с трудом повернулась, чтобы на него взглянуть.

— Грунтор, ты что, плохо слышишь? Он сказал, что мы застряли в нескольких сотнях футов под землей.

— Ну и нечего время попусту терять. Хочешь предложить что-нибудь получше, твоя милость? Не мешай, отползи в сторонку.

Рапсодия удивленно уставилась на него, а он извлек из своего арсенала небольшую лопатку, известную под простым именем Копалка. Тогда девушка подняла с пола свой меч и попыталась освободить место для Грунтора. Акмед последовал за ней.

— Ты понимаешь, что собираешься сделать, Грунтор? — ужасно нервничая, спросила Рапсодия, устроившись в небольшой естественной нише в стене туннеля.

— Ни капелюшки.

Рапсодия удивленно заморгала и перевела взгляд на Акмеда, который молча пожал плечами.

Грунтор лег на пол и, взяв лопатку в обе руки, изо всех сил ударил по камню. Полетели искры, однако больше ничего не произошло. Тогда Грунтор нанес еще один удар — ему удалось отбить от массивной стены несколько осколков. Потом еще. И еще.

Очень скоро его движения стали ритмичными и четкими — он вонзал маленькую Копалку в камень бесконечное число раз. Железо гнулось, но Грунтор не останавливался ни на секунду. Рапсодия и Акмед устроились в туннеле у него за спиной, убирая камни, которые отлетали от стены.

— Если потолок свалится нам на голову, отличный получится конец всем нашим страданиям, — заявила Рапсодия, когда Акмед передал ей довольно большой кусок породы; ей пришлось кричать, чтобы он услышал ее за шумом, поднятым Грунтором.

— Не свалится, — ответил дракианин, отворачиваясь, чтобы собрать новые осколки. — Но если хочешь, я могу попросить его копать прямо над нами.

— Нет, спасибо, — поспешно ответила Рапсодия.

В глазах Акмеда полыхал гнев. Рапсодия так и не поняла — иронизировал ли Акмед или же говорил вполне серьезно. Она опасалась, что последнее предположение ближе к истине.

Прошло несколько часов, и спутникам Грунтора стало ясно, что они не смогут его остановить. Когда они предлагали ему прерваться и передохнуть, великан даже не слышал их, словно вступил в схватку не на жизнь, а на смерть с самой Землей. Грунтор отказывался сдаться, даже если упорство означало для него гибель.

Другой вывод, который сделали Акмед и Рапсодия, состоял в том, что Грунтор больше не был просто одержимым, — он постепенно становился частью самой Земли.

Он все увереннее отыскивал крошечные трещины и неровности в гранитной поверхности и наносил по ним могучие удары — во все стороны летели крупные куски породы, а туннель наполнился несмолкаемым звоном железа и грохотом камня.

Рапсодия, удивленно улыбаясь, наблюдала за его работой. «Грунтор, сильный и надежный, как сама Земля» — так она назвала его в своей песне, добавив эти черты к остальным. Теперь она видела, что была права…

Последнее откровение, посетившее Акмеда и Рапсодию, заключалось в том, что, чем бы ни закончилась атака Грунтора на камень, они либо выйдут на поверхность, либо останутся здесь навсегда. Туннель, из которого они пришли, постепенно наполнялся глыбами, осколками и мелким мусором — плодами трудов Грунтора.

Певица и дракианин ничего не сказали друг другу. Рапсодия оглянулась на кучи камня и заметила, что Акмед смотрит туда же. Они встретились глазами и улыбнулись, как матросы, которые цепляются за последний обломок разбитого бурей корабля.

Грунтор остановился только один раз — затем, чтобы повернуть Копалку в другом направлении. И принялся откалывать куски стены, находившейся прямо перед ними.

Он превратился в ювелира, который обладает внутренним зрением и интуитивно понимает, как именно следует обрабатывать данный камень. Чем дольше он работал, тем больше развивался его дар, дающий ему возможность заглянуть в самую душу Земли. Казалось, он замечает не только трещины в стене, но и то, куда они идут дальше, в глубину породы. Камень становился все мягче. Теперь Грунтору приходилось разбивать глыбы, которые он откалывал, — они стали такими большими, что помощники не могли сдвинуть их с места.

Великан все глубже и глубже погружался в самого себя. Казалось, окружающий мир перестал для него существовать, он рассыпался вместе с прошлым и будущим. На свете существовали отныне только Грунтор и земля. А потом осталась только земля. Он чувствовал ее так, будто она была частью его существа. Во всей огромной Вселенной ничего не осталось, только глина, земля и камень. А потом исчез и камень.

Когда Грунтор выбрался на поверхность, на воздух, он некоторое время не мог поверить тому, что произошло. Ветер жалил его свежестью, и это чувство почему-то наполнило великана печалью. Кровь, которая ревущим потоком мчалась по его венам, постепенно замедлила свой бег, и он почувствовал головокружение. Он сделал шаг вперед, в темноту, новую, совсем не такую, которая окружала их под землей, споткнулся и упал лицом вниз. Земля, всего мгновение назад ласково обнимавшая его и дарившая тепло своей любви, словно забыла о нем и стала холодной и беспощадной.

Рапсодия выбралась вслед за ним в промозглую зимнюю ночь. Певица подскочила к великану, схватила за плечи, принялась испуганно трясти.