А разговор, который она подслушивала, заключался в следующем…

* * *

– Почему он заговорил о деньгах? – шипел костистый своему бритоголовому толстенькому собеседнику. – Ты что, Лажечников, дал ему какой-то повод для подозрений? Или он хорошо тебя знает и почти уверен, что ты попытаешься его кинуть после удачного исхода операции?

– Ничего подобного, товарищ майор! – воскликнул тот, кого называли Лажечниковым. – Я ведь только…

– Не называй меня по званию! – немедленно хрипнул на него костистый. – Идиот! Хочешь все дело провалить?!

– Не буду, – пообещал Лажечников, – только вы напрасно беспокоитесь… Кому тут нас прослушивать – тем идиотам, что горланят рядом? Или бабке, которая из окна первого этажа высунулась? Или вон этой дуре рыжей…

Лажечников оглянулся, и странная женщина тут же опустила голову и принялась рыться в недрах своей сумочки. Лажечников на мгновение прищурился, словно увидел что-то знакомое в облике женщины, но потом усмехнулся сам себе и мотнул головой.

Как только он отвернулся, женщина снова выпрямилась, старательно прислушиваясь.

– Я ведь, честное благородное слово, ни звуком ему ничего не выдал, – продолжал Лажечников. – Он потому бабки попросил, что чувствует – дело опасное, и ему как-то… надо при себе стимул какой-то иметь. Он от этого лучше работать будет. А работает он и так очень хорошо. Правда ведь?

– Правда, – сказал костистый майор, – твоя единственная заслуга в том, что ты вывел нас на этого парня. Пришлось, конечно, помытарить его немного, чтобы загнать к тебе на заброшенную лодочную станцию, но без этого ведь ничего не вышло бы?

– Совершенно точно вы сказали, товарищ ма… извините, – подхватил немедленно Лажечников, – Щукин хоть и служил, как вы у себя выяснили, во внутренних войсках, с государственными структурами сотрудничать не будет ни в какую. Во-первых, он судим и сидел, а это уже накладывает на человека определенный отпечаток, а во-вторых – он же до глубины души прогнил. В том смысле, что – упорный вор. Работать не хочет, а вот немного пошевелить мозгами и хапнуть – это он может.

– Можно подумать, ты у нас ангел, Лажечников, – слегка усмехнулся майор, – рецидивист с целой кучей судимостей… Ладно, все, что ты говоришь, я и без тебя знаю. Щукин никогда бы не согласился играть против Седого. Если бы его в Москве прихватили, когда он наших бизнесменов дурил по-черному, он бы все равно на договор не пошел – западло ему, как у вас говорится, работать на органы и против своих, как вы их называете, «братков»… Д-да, пришлось дать ему спокойно уйти. А потом зацепить… всего и делов.

– Придумано гениально! – льстиво хихикнул Лажечников. – Вы же его пасли, когда он этих колбасников дурил, дали гужануться от души, а потом развели втемную… Загнали его прямо мне в руки. Он бы и со мной работать не стал – он всегда в одиночку работает, да еще про меня в последнее время пошла слава… что я… ну, что я с вами повязан… – Лажечников мельком взглянул на неподвижного костистого майора и прокашлялся. – Так как Щукину деваться было некуда, он и пошел на меня работать. То есть на вас.

Лажечников похихикал. Майор поморщился. Видно было, что ему очень неприятно находиться рядом с этим человеком и он сидит здесь только в силу крайней необходимости. Майор нахмурил брови, язвительно искривил губы, будто хотел сказать Лажечникову что-то нехорошее и даже пугающее.

И сказал.

– Не очень-то веселись, – скосил на Лажечникова глаза майор, – между прочим, труп его бабы… Как ее? Вероники… На тебе висит.

Лажечников мгновенно изменился в лице и как будто стал меньше ростом.

– Вы же знаете, товарищ майо… товарищ… гражданин начальник, вы же знаете, что это не я, – зашептал он, быстро-быстро проговаривая слово за словом, – я же хотел, чтобы она только того… немного без сознания повалялась – я ж с ней знакомился специально для этого, цветы дарил и шампанским поил только для того, чтобы она мне в нужный момент дверь открыла. Я ее траванул, но я не знал же, что это… до смерти… Просто не рассчитал дозировку. Я хотел, чтобы все было по плану – чтобы она в коматозе валялась, а Щукин свалил от нее, а потом менты, а он потом подумал бы…

Лицо странной рыжеволосой женщины на мгновение исказила гримаса. Она тряхнула головой, но в следующее мгновение справилась с собой, закурила сигаретку, но рука у нее теперь заметно дрожала.

– Ну, там никто не разбирался – рассчитал ты дозировку или нет, – сказал майор. – Мы тебя до поры до времени прикроем, а если когда-нибудь что-нибудь… Смотри, старое дело нетрудно поднять. А с твоими прошлыми делишками это дело на расстрельную статью тянет.

– Да я же… – жалобно взвыл Лажечников.

– Хватит! – оборвал его майор, который, судя по всему, уже пожалел, что напомнил об отравленной. – Переходим к нашему делу… Итак, зачем мог твой Щукин потребовать бабки сразу? Один вариант ты уже сказал. Сколько у тебя вариантов?

– Два, – пискнул Лажечников. – Второй – самый верный, кажется…

– Давай.

– Даже не знаю, как сказать, – едва перевел дух Лажечников. – Короче говоря, Щукин такой человек, что все должен держать в своих руках – ну, он привык так. А если у него не получается все в своих руках держать, он начинает беситься и это… фортели всякие выкидывает. К тому же бесит его еще и то, что он подо мной работает. Он ведь меня… как это… не особенно уважает…

– Понятное дело, – хмыкнул майор.

Лажечников не посмел возразить.

– Значит, ты считаешь, что Щукин ничего не подозревает? – спросил майор.

– Ничего, – истово ответил Лажечников, – ничего он не подозревает. Вот век воли не видать… то есть честное благородное слово! Если бы он что-то подозревал, то подорвал бы давно от меня…

– Есть вероятность, что, получив в свои руки деньги, он так и поступит, – нахмурившись, проговорил майор. – Хотя я подозреваю в твоем Щукине настоящего авантюриста, который в любом деле, где сохраняется даже малейшая возможность получить хоть какое-то вознаграждение, рискнет сыграть до конца. Даже если выигрыш будет ничтожен. Вот ты – ради чего влез во все это дело?

– Вы знаете, – вздохнул Лажечников, – куда мне было деваться? Я же не могу отказаться…

– Вот именно, – глубокомысленно проговорил майор и подтянул под скамейку длинные ноги. – Тебя заставили, у меня служба такая, кто-то старается из-за денег, кто-то из-за очередного звания, а такие, как твой Щукин, – из-за самой игры. Из-за процесса игры. Им нравится… Я с такими сталкивался, – добавил майор таким тоном, словно обращался уже не к Лажечникову, а к самому себе. – Я поэтому тебя и попросил найти такого человека, чтобы он помог все дело провернуть, – мои ребята не потянут. Да, Щукин… Авантюрист… Русский вор… Такие самые опасные и есть…

– Опасный он – это точно, – подтвердил Лажечников.

– Итак, что мы имеем, – подытожил майор. – Щукин пока ничего не подозревает. Я вообще думаю, что он слишком увлечен бурно развивающимися событиями, чтобы по сторонам оглядываться. Он не знает, что Лиля на самом деле не любовница Седого, а его дочь, которую он скрывает от всего мира. От своих дружков-уголовников, потому что вору в законе не полагается иметь семью. От милиции, потому что, если милиция узнает об этом, она узнает и о том, что у Седого есть уязвимое место. Ведь он любит свою девчонку…