– Да! – вздрогнул Заломов от такого напора.

– Каждое совещание?

– Правильнее, после каждого совещания. Как только все выходили, я оставался с кем-то, кому она велела, иногда один. И всегда хлебал из ее чашки. Что-то вроде ритуала, знаете.

– Хорошо… Почему в тот вечер не стали пить?

– Так хотел! Чашку уже схватил! А Генка выхватил! Как черт его подначил, простите… – Заломов сморщил лицо, будто намеревался заплакать, но не заплакал. – А я не стал настаивать. У меня мысли в тот момент были другим заняты. Я все думал: ну кто же это, кто?! На кого она намекает, тыча пальцем в папку?!

– Когда стало известно, что при слиянии двух компаний Соседову не захотят видеть в кресле генерального?

Заломов вздрогнул, подобрался, глянул испуганно:

– Так это… Совсем недавно и стало известно. Она мне сама и сказала, вызвав к себе. Шипела, как гадина, что я ей всю жизнь испортил. Или что-то типа того. Понимаете… – Заломов сложил на груди ладони, покрытые старческими пигментными пятнами. – У меня не было причин желать ей зла. Я… я обыгрывал ее при любом раскладе! Это ей я мешал. А мне…

– Вы ездили вчера в ее загородный дом, Василий Васильевич? – перебил его Данилов и снова повысил голос: – Честно! Быстро!

– Да, – вздрогнул Заломов.

– Зачем?

– Она позвала, позвонила и велела приехать, поговорить. Я приехал, а там этот… с позволения сказать, юрист! – скривился Василий Васильевич, как от зубной боли. – Хозяйничает! Я подозревал, что у них отношения, а тут удостоверился. С ума сойти! После Воронцовой с этой…

Напоминание, что у Горячева были отношения с Воронцовой и что не так давно Заломов призывал подозревать ее в соучастии, Данилова разозлило.

– Что вы там делали? – жестким голосом перебил он главбуха.

– Ничего, – пожал тот плечами. – Я позвонил в дверь, он открыл, начал хамить. Я спросил, где Соседова. Он буквально послал меня. Говорит, не твое, мол, дело. Я и уехал.

– Яд вы ему в сок не добавляли?

– Яд? Что? Какой яд? – Заломов аж ноги подобрал с пола, будто тот занялся адским пламенем. – Вы о чем?! Какой яд?!

– Который был обнаружен в вашей машине, Василий Васильевич! При обыске был найден пакетик с тем самым ядом, которым были отравлены Савельев, секретарша Соня и Горячев. Как такое возможно?!

Заломов как окаменел, какое-то время сидел с приподнятыми от пола ногами и неестественно выпрямленной спиной. Он не двигался, казалось, что и не дышал даже. Живыми оставались лишь его глаза, судорожно мечущиеся по глухим фанерным стенам.

– Алка, сволочь! – вдруг выдохнул он, кажется, с явным облегчением. Уронил на пол ноги, расслабил спину, сгорбился и вдруг захихикал мелко, не по-взрослому. – А я еще думаю, чего это она вокруг моей машины крутится? Раз подошел к окошку, второй. Она чего-то ходит вокруг и ходит. А она вон что удумала! Улики мне решила подбросить? Любовничка своего выгородить! Тварь, старая мерзкая тварь! Озабоченная дрянь!

Он тяжело задышал, лицо покраснело, покрылось потом. Заломов с сожалением глянул на опустевшую бутылку минералки.

– То есть вы хотите сказать, что яд вам в машину подбросила Соседова?

– А кто еще?!

– Но как это у нее вышло? Вы что же, машину не запираете?

– Зачем?! – изумился он искренне. – У нас охрана. Автомобиль стоит рядом с будкой охранника. Чего ее запирать? Я ключи-то не всякий раз забираю, чтобы не посеять их в бумагах на столе. Случалось уже, всей бухгалтерией искали.

– Охранник видел, как Соседова ходила вокруг вашей машины?

– У него спросите, – огрызнулся Заломов. – Охранник! Он если не видел, так видеорегистратор все записал! Записи с него снимите. Он у меня автономно работает, независимо от включенного мотора.

– Снимем, а он цел? – поинтересовался Данилов, потому что Мишин про видеорегистратор ничего такого не говорил.

– Цел, конечно. Я же потом ездил в дачный поселок и обратно. Цел, работал исправно. Алка-то, дура-баба, наверняка не подозревала, что приборчик-то пишет. Думала, дура, что раз машина выключена… Вы проверьте, проверьте, товарищ подполковник!

Проверили, все так. Соседова находилась вчерашним днем возле машины Заломова, и даже удалось рассмотреть что-то похожее на маленький пакет, зажатый в ее руке, упакованной в перчатку. Сочли это странным, конечно. Чего надевать перчатки, раз вышла на улицу на пять минут. Но…

Но все улики генерал счел косвенными и гневался сильно, угрожая им полным провалом в суде.

– Кто такой Горячев?! – орал генерал. – Игрок! Мот! Вор! Кто поверит его показаниям, что Соседова его хотела отравить?! Сочтут оговором. Она уличила его, он ее оговорил. Все!

– А как же фотографии, товарищ генерал? – возражал Данилов.

– А что на этих фотографиях, Данилов?! Что?! Делает баба сок. Потом поит им своего любовника, потом он падает. Да, может, он ноги ей в тот момент целовал! С чего потом и облевался! Извини… – Генерал внимательно просмотрел еще раз все снимки. – Единственной уликой, стоящей уликой, могу считать ее преждевременный звонок в полицию об обнаружении ею трупа любовника. Все остальное… Ну и еще то, что ее мать работала в химической лаборатории долгие годы и часто брала с собой на работу дочку. Но это все… Пока она не напишет нам явку с повинной, Данилов, сам понимаешь, доказать что-то будет очень сложно. Очень!

– И что же, теперь ее отпускать?!

– Ага! Щ-щас! – злобно зашипел Губин. – Пусть сидит, отравительница! Пусть сидит и думает!

– А Заломова?

– Главбуха, что ли? Этого отпускай. Горячев подтвердил, что не принимал из его рук ничего и сока с ним не распивал. Повздорили и разошлись. Заломов, с его слов, даже в дом не входил. Чего его держать! Кстати… – Генерал глянул на Данилова: – Удалось установить причастность Горячева к тройному убийству?

– Никак нет, товарищ генерал. Отрицает все. Клянется и плачет.

– А какого черта он делал в том доме незадолго до убийства и в день убийства?! – хлопнул ладонью по столу Губин и скосил взгляд на тумбочку в углу, где в верхнем ящике сегодня у него лежало шоколадно-ореховое печенье.

– В том доме, где произошло тройное убийство, в соседнем от места трагедии подъезде живет Барышников, – доложил с большой неохотой Данилов. Очередная версия лопнула мыльным пузырем. – Тот самый, что ссуживал Горячеву деньги и за это требовал информацию, которую перепродавал конкурентам Соседовой. Они встречались на квартире Барышникова, довольно часто встречались. День убийства и предыдущие дни не стали исключением. Вот так…

– И что же теперь? – Генерал подпер щеку кулаком, глянул на Данилова с грустью. – Вешать все на старика? А он не виноват. Как быть-то, подполковник? Найдешь убийцу-то, нет? Что докладывать наверх?