объяснял, а мне хотелось огреть ее по башке учебником. Уверена, так бы до нее азы математики в разы быстрее дошли.

Выдыхаю.

Понимаю, что уже минут пятнадцать стою у витрины магазина одного небезызвестного бренда и пялюсь на платье. В торговый центр я приехала еще полтора часа назад, но так ничего и не купила.

К выпускному у меня нет ни платья, ни туфлей, ни сумки.

Я даже на прическу еще не записалась. Хотя с мамиными стилистами особо волноваться не приходится.

— Девушка, вам что-то подсказать?

Консультант в белой рубашке и идеально выглаженной юбке скользит взглядом по моим ботинкам из последней коллекции их же бренда и становится еще более радушной.

— Нет, — бурчу раздраженно и хватаюсь за первые попавшиеся плечики.

Только в примерочной понимаю, что это брюки. Ну и на кой они мне?

Даже мерить не буду. Просто отдаю ненужную мне вещь и ухожу прочь. В кофейне заедаю обиды пончиком и запиваю огромной порцией кофе.

Телефон в сумке трезвонит уже раз в пятый. Это Данис. Знаю, специально поставила на него другую мелодию, сразу после того, как чуть не умерла, увидев его с другой.

Я ему объявила бойкот, поэтому подстраховалась от собственных лишних телодвижений, чтобы попусту не растрачивать энергию. Слышу эту мелодию, от которой тошнит уже, и близко к телефону не подхожу.

Мелодия стихает, но тут же возобновляется.

Выключаю звук и спешу на парковку. Я сегодня с папиным водителем.

Пока едем до дома, пялюсь в окно. В комнате хожу кругами. Ни мамы, ни папы дома нет. У них по макушку работу.

У матери новый проект, а у отца… Ох, у него всегда график по минутам расписан.

Данис снова звонит. Он звонит, а я не отвечаю. Уже двадцать пятый звонок за сегодня, наверное, скинула.

Плакать хочется, честно.

Брожу по комнате с планшетом. Пытаюсь запомнить то, что пригодится на экзамене, но мой мозг сейчас неспособен воспринимать информацию. Все, что я делаю, это продолжаю себя накручивать. Я слушала, как они договаривались пересечься в городе, чтобы обсудить сложные темы.

Вот и пусть обсуждает сколько ему влезет, а я! Я для него умерла.

С этими мыслями плюхаюсь на кровать и накрываю лицо подушкой.

Телефон снова пиликает. Злюсь. А когда раздражение зашкаливает, все же отвечаю:

— Чего надо?!

— Привет, — голос Даниса звучит растерянно.

Видимо, из-за моего бойкота, ну и из-за интонации тоже. Я на него почти ору.

— На улицу выйди, — просит уже максимально спокойно. Ни удивления, ни тем более вины в его голосе я не слышу.

— Нет, — отвечаю четко и громко.

Кайсаров вздыхает. И бесит этим меня еще больше. Чувствую себя капризной дурой после этого.

— Катя, пожалуйста, — чуть тише. — Я не понимаю, что происходит.

Мне кажется, он в этот момент даже руками разводит.

Как же злит. Резко усевшись на постели, бросаю взгляд в окно. Ничего кроме серого неба и крыши дома напротив не вижу, конечно.

— Вот и не понимай, — чеканю. — Я учу. Некогда мне.

Скидываю звонок и реву еще громче. Захлебываюсь собственной нелогичностью и сползаю на пол. Мне так больно. Я так сильно злюсь.

Злюсь на него и не объясняю, за что. Хочу, чтобы он тоже мучился, но при этом слишком сильно желаю прямо сейчас увидеть его. Выбежать на улицу.

Минут десять сижу у кровати, обнимая коленки, а потом срываюсь с места.

Теряя тапки, сбегаю по лестнице и вылетаю на улицу босиком. На мне джинсы, футболка и белые носки.

Дан не уехал, конечно. Стоит у машины и озадаченно разглядывает телефон

Он еще раза три мне звонить пытался, пока я его там ненавидела.

Вылетаю за пределы дома и замираю. Слезы до сих пор по щекам катятся.

Дан тут же меняется в лице. Делает шаг навстречу, быстро сокращая расстояние, что нас разделяет.

В недоумении смотрит на мои ноги без обуви. Его брови ползут вверх.

— Что случилось?

Касается моей руки, а потом обнимает. Так крепко прижимает к себе, что все мои обиды улетучиваются.

Я захлебываюсь эмоциями. Их слишком много. Злость. Обида. Любовь. Трепет, который сокрушает. Почти на колени перед ним ставит.

— Я… мне… — цепляюсь за его плечи и реву. Так громко, что наши охранники косо посматривают даже.

— Кать?! — отрывает от себя, упираясь ладонями мне в плечи. — Объясни, что происходит.

— Это глупости. Просто глупости.

Как, ну вот как я ему признаюсь, что ревную?

Один раз я уже пыталась сказать, что люблю, не вышло. Надеялась, что Кайсаров сам как-то эту тему затронет, но он кремень.

Сложно же не догадаться, что я хотела сказать, но он не догадался. Точнее, наверное, просто проигнорировал. Получается, ему мое признание не нужно. А я как дура…

Теперь еще и ревную. Так сильно, что дышать не могу. И спать, и есть. Мне плохо. Слишком плохо.

Мы с мамой это обсуждали. Она сказала, что для выражения недовольства есть язык, но он у меня не поворачивается и сейчас вот снова к небу прилип.

Что ж такое-то?!

Я ведь никаких прав не имею ему что-то запрещать. Что с тем клубом, куда его Тим на новогодних праздниках вытянул, тем, что со стриптизом, что теперь.

Ну вот что мне с этим делать?

— Катюнь? Ну ты чего?

— Я… Это все экзамены. Волнуюсь.

— Ты сдашь

Дан успокаивает меня как маленькую и относится, кажется, так же.

Мы друзья. Просто друзья!

Вытираю слезы и запрокидываю голову. Все хорошо. Мир не рухнул. Ну почти…

— Прости, — хлюпаю носом, — у меня просто, просто передоз эмоциями.

— В гости позовешь? — интересуется аккуратно, сжимая мою руку в своей ладони.

Я киваю. Ну как я его не позову, ну вот как?

— Тогда