– Але. Кто это?

– Нинок, это Маша и Николай. Мы уже рядом. Скоро вас отыщем. Как дела?

– Ну, где вы так долго! Уже темно вокруг. Я боюсь. Варя молчит. Пить очень хочется. Правда, уже не так жарко.

– Так мы ж самолетом, – совершенно спокойно сказала Мария Михайловна. – Не волнуйся, привезем и воды, и вкусненького. Как Варя?

– Спит.

– Ну и хорошо. Сейчас Коля ищет сигнал от твоего аппарата.

– Я знаю, – радостно сообщил детский голос, – меня так бабушка в Москве всегда находила.

– Скажи, пожалуйста! Какой продвинутый ребенок.

– Я не ребенок, мне двадцать девятого будет семь лет.

– Двадцать девятого? – неподдельно удивилась Маша. – Так в Питере день первого трамвая!

– Почему?

– В 1907 году в этот день пустили первый трамвай. Сходим?

– А Варя?

– Ну, достанем еще один билетик.

– Нет, вы, наверное, с Николаем должны были пойти.

Мария Михайловна ничего не ответила, только вопросительно посмотрела на Николая, но он жестом попросил продолжать разговор.

– Значит, ты весы по гороскопу.

– Да.

– Если не ошибаюсь, Бриджит Бардо родилась 28 сентября. Она тоже весы.

– Не хочу быть актрисой, – неожиданно возразила Ниночка.

– Вот как? Ну, не космонавтом же!

– Я хотела бы стать такой, как Мата Хари!

– Танцовщицей? – иронично уточнила Маша.

– Нет. Шпионкой!

Неизвестно, куда бы завел их этот разговор, но бывший спецназовец показал свой телефон, на экране которого мигала красная точка на фоне карты.

– Все, Нинок, заканчиваем разговор. Коля определил вас по карте. Подъедем поближе, я позвоню. Хорошо? Осталось недолго.

– И Николай приедет? – девочке явно не хотелось отключаться.

– Конечно. Мы вместе едем. Только беспокоимся, чтобы аккумулятор в твоем телефоне не сел. Без сотового вас будет трудно найти. Я обязательно позвоню.

– Ладно, – на экране Машиного аппарата опять появилась фотография Вари и время разговора.

Спускаясь по извивающейся дороге вниз, «Фольксваген» внезапно остановился. В свете фар показались солдаты с оружием. Один из них медленно подошел и стал проверять документы. Подсвечивая себе фонариком, он тщательно сверял лица с фотографиями на паспорте. Сидеть под направленным на тебя стволом было очень неуютно, и Мария Михайловна занервничала. Солдату что-то не понравилось, он попросил открыть багажник. Несколько минут, порылся в пакетах с продуктами и только после этого вернул документы.

Шлагбаум открыл путь, и молодая пара поехала своей дорогой.

– Кто это, и что они ищут у нас? – возмущалась Маша.

– Израильский блок-пост, каких тут много.

– Зачем?

– Евреи находятся в состоянии холодной войны с арабами, – пояснил Николай. – Каждый считает другого захватчиком своей земли, хотя и те и другие живут на этой территории не одну тысячу лет. Вон там, видишь, высокий бетонный забор с колючей проволокой? Так они отгораживаются друг от друга.

– В одной стране?

– Да. Еще взрывают бомбы и постреливают.

– Как же они тут живут?

– Защищаются, как могут. У Израиля самая мобильная армия и одна из лучших разведок мира. Думаю, на этот пост задолго до нашего приезда сообщили, кто едет. Наш отель как раз по дороге.

– И евреи так рвутся в эту страну?

– Ну, не все. Некоторые уезжают в Америку и Канаду. Кстати, вот поворот в сторону национального парка Кумран.

Их «Фольксваген» плавно съехал на грунтовку и медленно направился в сторону темных холмов, оставляя позади себя черное пятно Мертвого моря. Ночью эти места казались особенно пустынными и неприятными. Ни огонька впереди, ни голоса или крика ночной птицы. Остановив машину у таблички «Национальный парк Кумран» и выключив габаритные огни, Николай огляделся. Никого. Он осторожно открыл свою дверцу и вышел. Вокруг было удивительно тихо, но тревога в душе отчего-то только усиливалась.

Маша набрала номер Вариного телефона, но никто не ответил. Они по очереди набирали его еще и еще раз. С обоих аппаратов. Никто не откликался.

Утро было тихим и теплым. Сентябрь в Испании всегда превосходен. Толпы туристов возвращаются по домам, и все, кто обслуживал их, наконец-то вздыхают с облегчением. Впрочем, иногда кажется, что и вся страна, освободившись от набега этих прожорливых и не в меру любопытных полчищ, так же расслабляется, впадая в некоторое блаженное состояние дремы. Неторопливый ритм жизни, свойственный жителям южных стран, возвращается к обитателям Севильи, Гранады и Андалузии.

Уже сегодня, в предпоследнюю субботу месяца, никто никуда не спешил. Красавица Барселона медленно просыпалась, позволяя себе понежиться. За исключением центральных проспектов Лас Рамблас и Диагонали, ее улицы были пустынны, и лишь сонные официанты, медленно открывавшие зонтики над столиками небольших кафе, тихо переговаривались, вспоминая события прошедшего лета. Наступал бархатный сезон с его редкими и состоятельными клиентами, которых всегда приятно обслужить, надеясь на щедрые чаевые.

В фешенебельном пригороде Барселоны, среди дорогих вилл и ухоженных лужаек царила тишина. Ласковое море, сбросившее иго назойливых туристов, тоскливо катило одинокие волны к пустынным песчаным пляжам. Никто не спешил с разбега окунуться в ее теплые воды. Обитатели роскошных домов, так непохожих один на другой, вели себя абсолютно одинаково. Они спали. Утренний бриз, призывно раздувавший легкие занавески вдоль стеклянных стен, выходивших к морю, ничего не мог поделать. Его старания пропадали напрасно, никто не видел в пузырящихся кружевах паруса и не спешил к причалу, где покачивались изящные яхты и быстроходные катера. Все спали.

Впрочем, не все. Мартинес-младший потягивал кофе на лоджии своего особняка и прислушивался. В каждом шорохе ему мерещился домушник в маске, а то и двое. Вместо того, чтобы поехать с дамой сердца куда-нибудь на пустынный пляж или в загородный мотель, он сидел дома. Более того, Хосе-Луис чувствовал себя в осаде. Он стал превращать свой дом в крепость, заменив на днях охранную систему виллы на самую последнюю модель и прикупив себе еще пару пистолетов. Теперь в каждой комнате находилось оружие, достаточно было открыть ящик стола или тумбочки. Он даже подумывал завести пару ротвейлеров, но одна мысль о том, что эти животные будут забираться к нему в кровать и грызть обувь, останавливала любой порыв к такой самообороне.

Шкатулка императора стала занимать в жизни директора «Эсмиральды» все более значимое место. С удивлением для себя он читал историческую литературу, смотрел фильмы о России и экранизации романов Толстого и Достоевского. Новый мир открылся для Хо-се-Луиса, и это отчего-то было интересно. Образ русского мужика в телогрейке и валенках, изнывающего от похмелья на морозе среди заснеженных улиц, где бродят голодные лохматые медведи, куда-то исчез. Россия виделась иной, а загадка, скрытая в шкатулке Павла I, не давала покоя.