глуши, вдалеке от города и цивилизации в ее понимании городскими жителями, был хорошим полицейским. Он обладал ценным профессиональным качеством, даже двумя – цепкой памятью и интуицией. Если он что-то видел или слышал, то запоминал уже навсегда, чтобы в подходящую минуту вспомнить об этом. А интуиция его никогда не подводила. И если бы капитану Трутневу пришлось развязывать даже гордиев узел, то он никогда не стал бы его разрубать, пойдя по легкому пути, а доверился бы своей интуиции, и обязательно бы его распутал. Ему достаточно было бы только ухватиться за кончик ниточки, а остальное было лишь делом времени и терпения, которого ему было не занимать. В Куличках он имел заслуженную репутацию человека, который видит других людей насквозь, если они совершили что-то противоправное. Что удивительно – во всех остальных случаях участковый был так же слеп и глух, как обычный человек, особенно когда дело касалось его лично. Дар свыше был дан ему только для исполнения служебных обязанностей, но сам он об этом даже не догадывался.

Увидев шляпку и услышав тревожный звоночек в голове, Илья Семенович сразу отбросил все свои недавние сомнения и стал профессионально подозрителен и недоверчив. Протянув руку, он осторожно снял шляпку с гвоздя и вышел из чуланчика, не став рыться в рухляди. Интуиция подсказала ему, что он нашел то, что искал, сам не подозревая этого, и дальнейший обыск не имеет смысла, только даром будет потрачено время.

– Что это? – спросил он, показывая находку Михайло. – Только не говорите мне, что это головной убор вашей матушки, который она одевает, отправляясь на прогулку по лесным тропинкам. Я все равно не поверю.

– А зачем я буду это говорить? – удивился простодушный Михайло. Он не понял сарказма. – На матушке я эту панаму не видел. И как она оказалась в чулане, не знаю.

– В самом деле, Илья Семенович, к чему этот вопрос? – вмешался Белозар. – Уж точно мой Сашка, несмотря на все его странности, этой шляпки не носил. А ведь мы ищем то, что принадлежало ему, если не ошибаюсь.

Но капитан Трутнев не обратил на его слова никакого внимания, словно и не слышал их. Он уже вспомнил, где и когда видел эту шляпку. Это было в апреле. Его сынишка должен был в этом году пойти в первый класс. И он зашел в школу, чтобы переговорить о столь волнующем событии с учительницей. Марина Викторовна была не одна. Рядом с ней находилась молодая женщина, которую она назвала своей сестрой Кариной, приехавшей к ней в гости. И они были настолько похожи внешне, что их легко можно было бы спутать, если бы на голове ее сестры не было шляпки оригинального фасона, свидетельствующей о том, что она городская жительница и может покупать вещи задолго до того, как они выйдут из моды. Он не стал им мешать, пообещал зайти в другой раз и ушел. А через несколько дней учительница пришла к нему сама и сообщила, что ее сестра пропала. Розыск оказался безрезультатным. Помнится, он искренне недоумевал. Это было впервые, когда он не смог раскрыть преступления. И он решил, что преступления попросту не было. Возможно, молодая женщина пошла гулять в лес, заблудилась и стала жертвой диких зверей. Или утонула в лесном болоте. Такое случалось в их местах. Одно слово – глушь. Человек здесь не хозяин природы, каким мнит себя, а всего лишь ее частица, наравне с другими живыми, как одушевленными, так и неодушевленными, существами. Он так и сказал тогда Марине Викторовне. А она не поверила в случайную гибель сестры. И, видимо, оказалась права. Шляпка, которую он нашел в доме бабки Ядвиги, наводила на подозрение, что Михайло был замешан в исчезновении молодой женщины, или, по крайней мере, был посвящен в эту тайну.

– Вы были знакомы с женщиной по имени Карина? – спросил участковый, пристально глядя на Михайло. И заметил, как тот побледнел. Но отпираться не стал, а молча, словно через силу, кивнул. Мысленно возликовав, полицейский задал новый вопрос: – Когда вы ее видели в последний раз?

– В начале мая, – неохотно ответил Михайло и бросил виноватый взгляд на свою мать. – Но это была первая и последняя наша встреча. Больше мы с ней не виделись.

– И не мудрено, ведь сразу после этого Карина бесследно пропала, – хмыкнул участковый. – Скажите, вы знали об этом?

– Нет, – сказал Михайло.

Его голос дрогнул от волнения, вызванного неожиданной вестью, но капитан Трутнев приписал это другой причине и почти торжествующе спросил:

– А как тогда вы объясните, что в вашем доме нашлась ее шляпка?

Но если он надеялся, что преступник под гнетом неопровержимой улики признается в своей вине, то его ждало разочарование.

– Никак, – сказал Михайло. – Я вам уже это говорил.

Следствие зашло в тупик, но участковый был уверен, что это временно. Он напал на след и по своему предыдущему опыту знал, что уже не упустит его, и рано или поздно припрет подозреваемого к стенке. Тому не останется другого выхода, как признаться в своем преступлении.

– В таком случае я вынужден вас задержать, гражданин Новак, – официальным тоном произнес он. – И советую вам не оказывать сопротивления. Равно как и вашей матушке!

Последнюю фразу он поспешно сказал, увидев, что бабка Ядвига вскочила с лавки и замерла, не зная, куда ей броситься – к сыну, чтобы обнять его и защитить, или к полицейскому, чтобы выцарапать ему глаза и вцепиться в горло. Но Михайло знал свою мать намного лучше, чем участковый, и был готов к этой ее реакции. Он посмотрел ей в глаза, покачал головой и, стараясь быть убедительным, произнес:

– Матушка, не надо! Вы только сделаете хуже мне. Это всего лишь недоразумение, и я скоро вернусь домой.

На бабку Ядвигу произвели впечатления не слова, а тон, каким они были сказаны. Она бессильно опустилась обратно на лавку. Но не заплакала, как это сделала бы любая другая женщина в Куличках при подобных обстоятельствах, а словно потемнела лицом, как будто на него нашла грозовая туча. Капитан Трутнев почувствовал невольный страх, глядя на нее. Невысказанная бабкой Ядвигой угроза пугала намного страшнее, чем если бы она произнесла ее. Крючковатый нос старухи заострился еще больше и стал напоминать турецкий ятаган, готовый вонзиться в обидчика, как только представится случай.

Поэтому капитан Трутнев не стал медлить в ожидании, когда это произойдет. Он достал наручники и надел их на запястья Михайло, защелкнув с звонким металлическим звуком. После чего ухватил его за локоть и повел за собой.