— Знаете, в чём ваша главная ошибка? Не надо было пытаться морочить мне голову. И не надо было трогать моих друзей.

Она горько усмехнулась.

— Друзей? Старый вампир, катехонец-одиночка, кучка каких-то студентов… Что у тебя с ними может быть общего? Ты ведь совсем другого полёта птица! Ты мог бы совершить что-то по-настоящему великое!

— Например, убить Романова? — усмехнулся я.

Аспект Морока в качестве детектора лжи всё-таки работает идеально. Одна брошенная фраза — и эмоциональный фон Беллы раскрасился чётко читаемыми сигналами.

— Не думаю, что это вообще возможно, — сказала она вслух. — Романов неуязвим. Но направление мыслей верное. Неужели тебя устраивает нынешнее положение дел? Когда нефилимы заправляют всем, угнетая простых людей? Когда вся власть, деньги, привилегии в их руках, а народ задыхается от нищеты и несвободы?

Я вздохнул.

— Думаю, что даже если исчезнут все нефилимы, ничего не изменится. Эти твои «простые люди» и сами прекрасно справятся с угнетением себе подобных.

— Если не сломать всю эту гнилую монархическую систему — то конечно. Нет никакого смысла менять бессмертных кровопийц на смертных. Нужна революция, полное обновление и перестройка…

Говорила она, к моему удивлению, искренне — это тоже хорошо читалось с помощью Аспекта Морока. Но в идеологический спор с ней я вступать точно не собирался. К идеям революции я относился с большим скепсисом — помнил из прошлой жизни, что подобные события не проходят бескровно, а самое главное — не приносят за собой даже отдалённого подобия того «светлого нового мира», ради которого затеваются. По крайней мере, так было в моём прошлом мире, и не думаю, что в этом будет как-то иначе. Люди-то везде одинаковы.

Вполне возможно, что и здесь в итоге по миру прокатится череда революций. Но приближать этот момент я точно не собираюсь.

До церкви уже осталось метров двести, и я решил пойти ва-банк.

— Если вы с Арнаутовым не верите, что Романова можно завалить, то зачем вам был нужен я? И что там у вас был за план с шипом? Речь ведь о чёрном чертополохе?

Реакция Беллы оказалась неожиданной. При упоминании шипа она точно занервничала — тут я попал в точку. Но в целом в её настроении я считал заметное облегчение и даже что-то вроде… злорадства? Она даже засмеялась в голос, запрокинув голову так, что платок сполз на плечи, высвободив гриву чёрных волнистых волос.

— Спасибо, ты меня успокоил. Я-то уж боялась, что вы с твоим приятелем из Дружины слишком многое разнюхали. Но вы, кажется, понятия не имеете, куда сунулись.

Блефует? Судя по всему, нет.

Меня это откровенно бесило. Эта компашка уже пыталась втянуть меня в свои делишки, и не исключено, что попытается снова. А я до сих пор так и не разобрался, что это было. Неразгаданная загадка все эти дни зудела в мозгу раздражающей занозой, не давая расслабиться. И хуже всего то, что таких заноз у меня уже накопилось с полдюжины. Вокруг меня куча тайн, и даже если бы я вдруг сейчас полностью вернул себе память — вряд ли это существенно помогло.

Может, кто другой давно бы забил на всё это. Принял бы покровительство Вяземского, сосредоточился на учёбе и карьере, потихоньку копил бы ресурсы на собственную экспедицию в Сайберию по картам Аскольда. Но это было точно не в моём характере — мне нужно было непременно разобраться во всём происходящем, докопаться до сути. Про таких обычно говорят «им больше всех надо». Что ж, пусть так. Но так уж я устроен.

— Я бы на твоём месте так не радовался, — процедил я, понизив голос — мы уже подходили к ограде церкви, и Путилин остановился, дожидаясь нас. — Твоё счастье, что у меня есть другие заботы, поважнее. Но мы ещё поговорим, без свидетелей. И поверь, — ты мне всё расскажешь.

— Я не боюсь тебя, мальчик, — снисходительно рассмеялась она.

— Ну, во-первых, никакой я тебе не мальчик. А во-вторых… — я чуть крепче сжал её локоть, разворачивая её к себе и заглядывая в глаза. — Я знаю, что боишься.

Улыбка сползла с её лица.

— Поторопимся, — нахмурился Путилин, зябко поёжившись и стряхивая с плеч осевший снег. — Надо бы закончить до обедни.

Было уже около одиннадцати утра, и к храму подтягивался народ — в основном женщины. Их было немало, что довольно удивительно — сама церквушка была маленькая, бревенчатая и довольно потрепанная на вид. Судя по всему, срублена она была больше века назад и с тех пор серьёзно не ремонтировалась. Даже купола на ней не были покрыты железом, а деревянная чешуя на них потемнела и растрескалась от старости.

Однако несмотря на совсем не впечатляющий внешний вид, от этого места веяло чем-то… величественным. И тревожным. Когда мы вошли за ворота, я даже невольно замедлил шаг. Какие-то бабки, идущие за мной следом, недовольно заворчали, потому что я перегородил им дорогу, и я поспешно отшагнул в сторону.

Путилин, обернувшись, мотнул головой, давая знак поторапливаться, и я, придерживая Беллу под локоть, отправился за ним, прямо к главному входу в здание — большим двустворчатым дверям, к которым нужно было подняться по деревянным ступеням.

Белла шла спокойно, но вот во мне с каждым шагом возрастала необъяснимая тревога. Сердце заколотилось, как после бега, на лбу выступила испарина, я рванул ворот пальто, ослабляя шарф на шее — показалось, что стало трудно дышать. Сбросил Аспект Морока, чтобы внимательнее осмотреться в магическом спектре.

Эдра. Вся церковь, казалось, выстроена из эдры неизвестного мне Аспекта — плотной, золотистой и светящейся так ярко, что за ней почти не видно было очертаний реального здания — темного, местами покосившегося, сырого от дождя со снегом. Бревенчатый сруб выглядел грубой пародией на настоящий храм, сотканный из чистого света — тот был даже чуть выше, и каждая его линия была чёткой, изящной, совершенной. Купола этого призрачного храма светились так ярко, что я щурился, глядя на них, а на крест над центральным куполом и вовсе нельзя было взглянуть.

Это. Что. За…⁈ Я впервые видел такое. Это не было похоже ни на одно из проявлений эдры, с которыми я сталкивался раньше. Пожалуй, самое близкое — это магические конструкты, созданные с помощью Аспекта Ткача, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что природа у этих явлений разная. Деревянное строение церкви не было «якорем» для конструкта, как в случае с амулетами, да и ни одной руны, вырезанной на брёвнах, я тоже не разглядел. Да и вообще, у меня сложилось стойкое ощущение, что весь этот незримый конструкт останется нетронутым, даже если само здание развалить по брёвнышку.

От прихожан, входящих за ворота, к зданию тянулась призрачные, но хорошо