Фогарти остановил машину и зарядил свой пистолет, пистолет Эдди-Брильянта тридцать второго калибра. Если он увидит Мюррея, то выстрелит первым — а там как получится. В общественном месте он в него стрелять не станет. Фогарти и сам не ожидал от себя такой агрессивности, но с Гусем иначе нельзя. Он же знал Гуся, знал историю Джека о том, как Гусь «пас» одного человека, который раз в неделю ходил в один и тот же кинотеатр. Гусь поджидал его в фойе, а когда тот появился, подошел к нему и выстрелом в упор снес полчерепа — и тут только обнаружил, что убил не того. Спустя ровно неделю Гусь вновь пришел в тот же кинотеатр и на этот раз снес те полчерепа, которые собирался. Джек любил рассказывать истории о Гусе, о том, как Гусь однажды сказал про себя: «Хуже меня только кикимора болотная». Интересно, что бы сделал со Стритером Гусь? Старик бы сейчас болтался на клене, да и мальчишка тоже. Может, Джек пощадил их из-за Фогарти?

Он хотел купить газету, узнать новости. В баре старался слишком много вопросов не задавать, не демонстрировать свою неосведомленность. Однако из разговора с Маркусом после ареста Джека, а также из того, что сказал ему Рейли, он сделал вывод, что Джеку объявил войну весь штат. Иначе бы старик Брэди так с ним не разговаривал. Сейчас, когда и Джек, и он, Фогарти, в загоне, их пинают ногами все кому не лень. Давайте, ребята, бейте сейчас можно.

Неужели все кончилось? Разве гостиницы и пансионы не дают больше денег («Боссу нужен кредит»)? Разве не осталось больше перегонных кубов? Но ведь пиво пьют, как пили. Спрос на пиво будет всегда. И запасов спиртного, если его не найдут, хватит еще очень надолго. По словам Рейли, четырех людей Джека, которых взяли в коттедже, привлекли за бродяжничество, за полное отсутствие доходов. В чем, в чем, а в отсутствии доходов Фогарти не обвинишь. Три банковских счета, на один из них только за последние полгода положено пятнадцать тысяч. Но пока он не выяснит, на каком он свете, в банк ему путь заказан.

Впрочем, Фогарти знал, на каком он свете. Беглец. Если поймают — повесят за яйца. Еще бы, ближайший сообщник Джека. Дружок Джека. Телохранитель Джека. Тот еще телохранитель. Но сейчас-то у него пистолет заряжен, сейчас-то он готов защищать хозяина. Почему Джо Фогарти считает необходимым защищать Джека-Брильянта? Потому что они друзья. Братья, можно сказать. Джек рассказывал ему про Эдди, дал ему пистолет Эдди, они с Эдди разговаривали про туберкулез. У Эдди шла горлом кровь. В последний год жизни он все время плевался кровью, не вставал с постели или с инвалидной коляски, в Нью-Йорк приехал только один раз — поддержать Джека в деле о «Высшем классе». Неудивительно, что Джек любил его. Джек плакал, когда говорил об Эдди: «У него так сильно шла горлом кровь, что ему лед и на грудь клали, и давали сосать… он не мог пошевелиться, бедняга».

Что такое туберкулез, Фогарти знал не понаслышке. Он ведь и сам пять с половиной лет провел в санатории, из них больше двух пролежал в постели. Подымался, только когда ему меняли белье, даже мыли его в постели — два раза в неделю. У Фогарти была скоротечная чахотка, и, если б не пневмоторакс, он бы давно уже отдал концы. Ему вдували в легкие воздух, сжатый воздух, выкачивали яд. Дырка в бронхах; воздух входил, гной выходил, шел изо рта. Целый умывальник зеленовато-желтого гноя. Но через пять месяцев это средство помогать перестало, и гной оставался внутри, а он слег, все эти годы провалялся в постели.

Ему грозит смерть?

Джо Фогарти больше не боялся смерти, единственное, чего он боялся, было кровотечение. Он привык умирать, несколько лет подряд он умирал каждый день. Боялся не умереть, а лежать неподвижно в ожидании смерти.

«Помни про фиброз, — говорили ему медсестры. — Не подымай руки над головой. Не двигайся — даже когда делаешь пи-пи».

Каждый день врачи выстукивали его, мяли ему стетоскопами и пальцами кожу, слушали, приложив ухо к груди, как он дышит. «Кашляни и скажи: девяносто девять». Должен пойти на поправку. По идее. Главное, не оставляй надежды на выздоровление. Такой совет дорогого стоит. Без тебя ткани не срастутся. Выздоравливай. Легко сказать. Борись с адом. Конечно. А потом увидят кровь в мокроте и не дадут самому даже зубы почистить. Давно все это было… В конце концов Фогарти поправился. И встретился с Джеком. И отыгрался за все те годы, что провалялся в постели. С лихвой отыгрался.

— Значит, думаешь, это Гусь? — спросил его Джек.

— Кто ж еще.

— Может, ты и прав. А может, просто какой-нибудь одноглазый турист. Туристы ведь всегда мной интересуются.

— Лучше перестраховаться.

— Верно, с Гусем шутки плохи. Если он где-то здесь, от него не спрячешься. Зря я стою у окна.

— По вечерам куда-нибудь ездишь?

— Нет, здесь торчу. Но сегодня надо выпить. Сейчас поедем.

— Возьмите меня с собой, — сказала Кики.

Она сидела с ногами на кушетке — без чулок, в шлепанцах. Лихач проглотил слюну: «Хороша».

— Нет, — сказал Джек, — ты останешься дома.

— Не хочу я оставаться здесь одна.

— Я вызову тебе соседку.

— Нужна мне эта старая корова.

— Будет с кем словом перекинуться. Мы ненадолго.

— Куда вы едете?

— Недалеко. Позвоним и вернемся.

— Знаю я тебя, на всю ночь закатитесь.

— Мэрион, не занудствуй.

— Я возвращаюсь в Чикаго.

— Твое варьете закрылось.

— Оно что, по-твоему, единственное?

— С нами ты ехать не можешь. Я привезу тебе спагетти.

— Помираю со скуки.

— Вернусь — мы что-нибудь придумаем. Поедим спагетти.

— Хочется музыку послушать.

— Включи себе радио. Поставь пластинку.

— «Радио»! «Пластинку»! Осточертело! Слышишь, осточертело!

— Вот это уже лучше. Выпей шерри.

Фогарти допил двойное виски, Джек — черный кофе с ромом, и они вышли из дому через заднюю дверь. Джек остановился.

— Поедем на твоей, — сказал он. — Никто не станет искать меня в этой колымаге.

— А меня за это время никто не искал?

— Пока нет. Но в любой момент могут нагрянуть. Не волнуйся, рано или поздно они до тебя все равно доберутся, но сегодня вечером никто на твою свободу не покушается. Можешь поверить нам с Маркусом. Он сейчас в Солпо, неподалеку. Приехал, когда началась вся эта катавасия. Мы с ним беседовали как раз перед твоим приездом. Я рад, что ты приехал, старина.

И Джек похлопал Фогарти по плечу. Старенький «студебекер» громыхал по шоссе. Вспомнив, что он собирался порвать с Джеком, Фогарти улыбнулся. Приходят же дурацкие мысли в голову!

Выходя из дому, Джек достал из шкафа в коридоре охотничью винтовку, зарядил ее пулями с мягкой насадкой и бросил на заднее сиденье. Иметь при себе пистолет было в его положении опасно. Он был в сером пальто, мягкой шляпе и темно-бордовом галстуке с черной булавкой. Не чета тебе, Фогарти, шпане в свалявшемся свитере и в мятых штанах, в которых ты проспал всю неделю.