— Этот трус побоялся выйти сам, — с горечью усмехается Луциана, когда он замирает рядом. — И прислал тебя.

— Я здесь по доброй воле.

Сделав шаг навстречу, Луциана опускает кинжал… и порывисто обнимает Данталиона за шею!

— Рада тебя видеть, — с искренней теплотой шепчет она.

Боже, что происходит? От удивления я перестаю отбиваться. Да и Ксавиан шокирован не меньше моего.

— Когда ты перестанешь сражаться со всем миром? — уголки губ Данталиона приподнимаются в подобии улыбки.

В ясных глазах нет ни намека на привычную холодность, в них бушует пламя. Я раньше не видела, чтобы он на кого-нибудь так смотрел!

— Я верна себе, — Луциана гладит его по щеке. — Ты всегда меня понимал и поддерживал. Прошу, сделай это снова — присоединись к моему войску. И я стану той, о ком ты мечтал все эти годы.

Так он… влюблен в Луциану! Вот почему Люцифер сказал, что Данталион всегда был на ее стороне.

— А я прошу тебя остановиться, — он хмуро сводит брови. — Я разделяю твою скорбь, но месть не должна забирать жизни невинных.

— Никогда! — в гневе Луциана отшатывается. — Я не отступлюсь! Даже, если небеса пришлют свой легион.

— Лу…

— Уходи! — она отталкивает Данталиона. — И передай этому ничтожеству — я его не прощу.

Утратив интерес к перепалке, Ксавиан взваливает меня на плечо.

— Слышишь, Ромуил? — повернувшись к замку, разъяренно кричит Луциана. — Сына за сына!

[1] Всевидящее око у масонов символизирует Великого Архитектора Вселенной (Бога), наблюдающего за трудами вольных каменщиков.

Сквозь дыру в обвалившейся крыше я вижу множество белокрылых фигур высоко под облаками. Ангелы летят ровным строем, чинно и горделиво, словно никуда не спешат. В солнечных лучах поблескивают копья и доспехи — небеса все-таки отправили свой легион на защиту замка. Наблюдая за его перемещением, я еле сдерживаю тоскливый вздох. Не могу поверить, что мама так и не появилась. И молюсь, чтобы Люцифер услышал мой зов.

Ксавиан старается не привлекать внимание сирен и еле всплескивает веслами. Я подумываю раскачать лодку и опрокинуть нас в воду, но быстро отказываюсь от этой затеи — мне не выплыть связанной. Силки врезаются в кожу, плечи сводит от неестественно вывернутых крыльев, в голове хаос от тревожных мыслей.

Господи, только бы все уцелели. Что ждет их теперь? Смогут ли оставшиеся в замке отбить вторжение? Или рассчитывают на помощь небес?

Лодка причаливает возле тропы, за которой начинаются руины старого Эдема. Ксавиан привычно закидывает меня на плечо и, прихрамывая, поднимается в гору. Ему явно тяжело, но то ли гордость от порученного задания, то ли страх перед дочерью Сатаны не позволяют сбавить шаг.

— Я могу пойти сама, — предлагаю я, не особо надеясь, что уловка сработает. — Если развяжешь ноги.

— Чтобы ты убежала? — кряхтит он.

Так и не добравшись до вершины, Ксавиан останавливается у густого кустарника — его крупные ветки смяты, словно кто-то пробирался напролом. Сразу за зарослями виднеется белесая поверхность скалы, в которой поблескивает цветное стекло. Кажется... витраж? Я усиленно вращаю головой, высматривая другие приметы сенота. Точно! Обвитая вьюном башня возвышается прямо над нами. Мы рядом с храмом! В этом месте часть каменной кладки обвалилась, и через широкий разлом в стене Ксавиан затаскивает меня внутрь, на единственный уцелевший балкон над затопленным полом.

По пыльным плитам галереи с колоннадой тянутся заметные бороздки — недавно здесь проволокли что-то тяжелое. Вглядываясь в петляющий след, я замечаю мелкие багровые пятна. Это же… кровь! Неужели Луциана…

Додумать я не успеваю, увидев под облупившимися фресками связанное тело.

— Теонис! — эхо повторяет мой жалобный крик.

Его сильно избили. Один глаз заплыл, на затылке серьезная рана, но грудь поднимается и опускается в такт дыханию. Хвала Создателю, он жив!

— Иви?

Мускулы, обмотанные золотыми силками, напрягаются — Теонис пытается подняться.

— Лежать! Иначе снова пробью тебе голову, — хрипит Ксавиан и сваливает меня рядом. — Или отрежу кусочек от этой свеженькой…

— Не трогай ее! — дергается Теонис.

Я перекатываюсь ближе и упираюсь плечом в его колено, не давая встать:

— Не надо. Со мной все в порядке, клянусь.

— Это пока, — хмыкает Ксавиан.

Он удаляется, бубня что-то о мести Госпожи, а я пытаюсь рассмотреть голову Теониса. Что довольно сложно в полумраке — видна только запекшаяся кровь по краю раны.

— Почему так медленно регенерирует? — недоумеваю я.

— Слишком сильный удар, — виновато улыбается он неотекшей половиной лица и добавляет с наигранной веселостью: — Но раз не убили сразу, значит еще поживу.

Вопрос, как долго. Луциане нужен Ромуил, и если она доберется до него и до моей матери, от нас с Теонисом избавятся, не моргнув. Если, конечно, мы не найдем способ выпутаться. Во всех смыслах этого слова.

Глубоко вздохнув, я собираюсь с мыслями. Чем же перерезать нити? Взгляд блуждает по развалинам в поисках решения, пока я не замечаю, что в отличие от моих, руки Теониса связаны спереди. В голову приходит сумасшедшая идея — самое время для такой.

Привстав на колени, я подаюсь вперед:

— Расстегни мою рубашку.

— Что? — за секунды на его лице сменяется целая череда эмоций, от удивления до неловкости. — Зачем?

— Просто сделай! — я подползаю ближе.

Он робко берется за пуговицу, медленно вытягивает ее из тугой петли и замирает, увидев татуировку.

— Такая же, как у… 

— … Люцифера, — раздраженно перебиваю я. Нашел время сравнивать. — Теперь дотронься.

Не уверена, что вызов сработает с чужой рукой, но вдруг нам повезет.

— Ты и он… — Теонис все еще осознает догадку.

— Коснись ее, черт побери! — кричу я, теряя терпение.

Он подчиняется, я задерживаю дыхание… и ничего не происходит.

— Пожалуйста, — шепчу я, словно молитву.

И дьявола прошу усерднее, чем Бога. Не оставь меня. Услышь!

Ни покалывания, ни тепла, ни образа перед глазами. Но я ведь должна хоть что-нибудь ощутить!

Зарычав от досады, я заваливаюсь назад. Теонис рефлекторно тянется за мной, но я отстраняюсь. От резкого движения нити впиваются в запястья, царапая до крови.