— Да. Но со слухом у меня все в порядке. Если бы убийство произошло в два часа, когда меня разбудил крик, я не могла бы не услышать лошадь, сломя голову бегущую вдоль берега. Шуму от нее было бы достаточно, разве не так?

— Определенно. И дале, дале — конь летит, под ним земля шумит, дрожит[136]. Не пойдет, дитя мое, не пойдет. И все же эта кобыла недавно была на том пляже. Или я съем свою шляпу. Что? А, спасибо, Бантер.

Он взял шляпу, торжественно поданную ему Бантер ом.

— А еще это кольцо в скале. Оно не могло там появиться случайно. Лошадь там была, но когда и зачем — загадка. Ну ладно. Давайте проверим наши факты, как будто у нас все складывается.

Они ушли с поля и брели по Хинкс-лейн.

— На машине не поедем, — говорил Уимзи. — Будем слоняться с праздным видом, жуя соломинки. Вон там, я полагаю, деревенский луг, где, как вы нам сообщили, над сельской кузницей каштан раскинул полог свой[137]. Будем надеяться, кузнец на месте. На кузнеца, как и на электрическую дрель, можно смотреть бесконечно.

Кузнец был на месте. Когда они шли по лугу, в их ушах весело отдавался звон молота, а солнечные лучи, падающие в дверной проем кузницы, освещали могучий пятнистый круп ломовой лошади.

Гарриет и Уимзи зашли внутрь. Уимзи поигрывал подковой в руке.

— Добрдень, сэр, — учтиво сказал деревенский парень, приведший лошадь.

— Добрый, — ответил Уимзи.

— Хороший денек, сэр.

— Эх! — сказал Уимзи.

Парень внимательно оглядел Уимзи и пришел к выводу, что тот — человек знающий, не какой-нибудь пустой болтун. Потом поудобнее оперся плечом о дверной косяк и погрузился в мечты.

Спустя пять минут Уимзи рассудил, что теперь можно подать следующую реплику и ее примут благосклонно. Он мотнул головой в сторону наковальни:

— Редко где такое увидишь, не то что раньше.

— Дык, — сказал парень.

Кажется, кузнец, снявший остывшую подкову с наковальни, чтобы вновь раскалить ее в горне, услышал эти слова, потому что посмотрел в сторону двери. Он, однако, ничего не сказал, а принялся яростно раздувать мехи. Вскоре подкова опять лежала на наковальне. Владелец лошади переменил плечо, сдвинул кепку на затылок, поскреб голову, вернул кепку на место, сплюнул (но со всей возможной деликатностью), сунул руку поглубже в карман штанов и обратился к своей лошади с кратким ободряющим словом.

Последовала тишина, нарушаемая лишь звоном молота. Наконец Уимзи сообщил:

— Если так простоит, сено уберете в срок.

— Ах-ха, — удовлетворенно ответил парень.

Кузнец, подняв подкову клещами и вернув ее в огонь, вытер лоб кожаным передником и вступил в беседу. Следуя методу Шалтая-Болтая, он ответил на предпоследнюю реплику:

— Помню, раньше этих автомобилей вовсе не было, один только, у сквайра Гудрича. В котором году он его купил-то, Джем?

— Мафекинг[138], тот год.

— А! Точно, тот.

Тишина, все погрузились в раздумья. Затем Уимзи произнес:

— Помню, мой отец держал двадцать три лошади, не считая рабочего скота, конечно.

— А! — сказал кузнец. — Большая была усадьба, так, сэр?

— Да, большая. Мы, дети, обожали ходить на кузницу и смотреть, как их подковывают.

— А!

— Я до сих пор могу отличить хорошую работу. Эта молодая леди и я подобрали на пляже потерянную подкову. Теперь уж нечасто выпадает такая удача, не то что раньше.

Он повертел подкову в пальцах.

— Правая передняя, — добавил он мимоходом. — Славная породистая лошадка четырнадцати ладоней ростом, любит сбрасывать подковы и слегка припадает на эту ногу — все правильно?

Кузнец протянул широкую ладонь, прежде учтиво вытерев ее о фартук.

— Ах-ха, — сказал он. — Все точно. Гнедая кобыла мистера Ньюкомба, я-то уж знаю.

— Ваша работа?

— А как же.

— А. Не так уж долго она там пролежала.

— Не. — Кузнец лизнул палец и любовно потер железо. — Кой день-то был, когда мистер Ньюкомб кобылу-то сбежавшую нашел, а, Джем?

Джем, судя по всему, производил в уме сложные вычисления. Наконец он ответил:

— Пятница, ага, аккурат утром в пятницу. Тогда и нашел. В пятницу.

— А! Точно. Тогда.

Кузнец облокотился на молот и глубоко задумался. Постепенно он выложил остальную часть истории. Важных новостей она не содержала, зато подтвердила выводы Уимзи. Фермер Ньюкомб в летние месяцы всегда держит лошадей на том выпасе. Нет, он ни разу не косил тот луг, ведь (сельскохозяйственные и ботанические подробности, смысла которых Гарриет не уловила). Нет, мистер Ньюкомб на том лугу не часто появляется, нет, работники его тоже редко, оттого что до него далеко от остальных владений мистера Ньюкомба (нескончаемые исторические подробности, касающиеся распределения в округе арендных и церковных земель, в которых Гарриет совершенно запуталась), да им и не надо, даже лошадей поить не надо, там ведь ручей (продолжительный и довольно оживленный обмен мнениями с участием Джема по поводу изначального русла ручья во времена дедушки Джема, до того, как мистер Гренфелл вырыл пруд возле Дрейковой рощи), да и в пятницу утром тоже не мистер Ньюкомб увидел, что кобыла бегает без присмотра, а младшенький Бесси Турвей, он прибежал и сказал Джемову дяде Джорджу, а тот вдвоем с кем-то еще ее поймали, а она страшно хромала, но вообще-то мистеру Ньюкомбу надо было раньше заделать ту дыру (длинный рассказ о смешном случае, заканчивающийся так: «…боже мой! Как хохотал старый священник, если б вы слыхали!»).

После этого следопыты уехали обратно в Уилверкомб, где узнали, что труп пока найти не удалось, но у инспектора Ампелти есть блестящая идея насчет того, где он может быть. Потом — ужин и танцы. Засим — в постель[139].

Душой клянусь, тут королевский клад —

Полным-полно дукатов.

Фрагмент[140]