– Лебедю придется с этим смириться и начать хрюкать, – ответил я со вздохом.

Похоже на правду. В межгосударственной политике чего только не бывает. И то, что озвучил император, – не самое невероятное и сложное в исполнении.

– Именно, – произнес государь медленно. – Не пройдет и двадцати лет, как мир будет уверен, что я раздаю кланы просто так, по велению левой пятки. А там и война на подходе. Сколько союзников смогут перетянуть те же англичане на свою сторону просто потому, что те страны не захотят воевать на нашей стороне? Ладно на нашей; те же французы, несмотря на плохие отношения с Японией, во время войны, скорее всего, выберут нейтральную сторону. И мне бы хотелось, чтобы все так и оставалось.

Ну, тут он уже на кофейной гуще гадает или на мою неопытность надеется. Французы банально не смогут оставаться нейтральной стороной во время мировой войны. Им придется выбирать, и, если старик прав, выберут они не нашу сторону.

– И почему об этом сразу нельзя было сказать? – задал я очевидный вопрос.

– Как я и говорил, это было моей ошибкой, – ответил он. – Слишком много мыслей, слишком много вариантов событий, слишком много работы до этого, – вздохнул он. – А когда ты показал мне фотографии… Прямо скажем, вариантов появилось еще больше. И самый простой выход из этой ситуации выглядит как количество. Это было моей первой четкой мыслью. Количество закроет все вопросы. Твой подарок, давай будем откровенны – не то, о чем стоило бы говорить общественности. Но даже будь он другим, ничего не изменилось бы. Как я и сказал в самом начале, проблема в твоей фамилии. Она просто кричит использовать ход с «кланом по блату». А вот если будут переданы не один, два, десять артефактов, а сотни, это уже будет сложно назвать блатом. Или намекать на то, что артефакты на самом деле из нашей сокровищницы, и Аматэру тут ни при чем. В аферу с сотнями артефактов уже вряд ли кто-то поверит, – закрыл он веер.

Впрочем, на стол не положил, прикрывать губы он может и в закрытом положении.

– То есть главное – количество? – уточнил я.

– И качество, – пожал он плечами. – Согласись, кому какое дело до сотен древних побрякушек. Самое простое, что скажут в этом случае, это что Аматэру совершили выгодную покупку. Вот я настаивал на оценке. Мне, в общем-то, и не нужна половина, хватит и трети, главное – что именно передается.

Как он, а? И трети ему хватит. А харя не треснет?

– И никаких иных вариантов? – спросил я со скепсисом в голосе.

– Ну почему же, – усмехнулся он. – Ты можешь сделать что-то показательно эпичное. Уничтожить старого врага страны, перебить кучу враждебных моему роду кланов, захватить для страны кусок земли побольше или передать мне имеющиеся. Или вон малайцев привести под мою руку. Со всеми их землями, естественно. Но как по мне, изначальный вариант несколько проще.

Ответить сразу я не смог. Не знал я, что говорить на такое. Император вроде и прав со всех сторон, но почему именно я должен рисковать и терять? Стоит ли клан подобного? Наверное, со времен принятия в род я впервые пожалел, что у меня такая фамилия. Естественно, я никогда от нее не откажусь, так что остается лишь иронизировать над самим собой. Дерьмище как оно есть…

– Мне нужно обдумать услышанное, ваше величество, – произнес я после недолгого молчания.

– Я тебя не тороплю, – покивал император. – Думать полезно. Если бы я в прошлый раз не поторопился, этого разговора и твоих страхов не было бы. А ведь, по сути, торопиться нам и некуда. Моя ошибка. Ты уж извини старика.

И именно последние его слова привели меня в чувство. По крайней мере я откинул в сторону все лишние мысли. Просто я услышал в его словах домашний тон, если так можно выразиться. Словно он не император, а мой дед. И подобное звучало несколько диковато для моих ушей. Не верю. Чтобы циничный, жадный ублюдок резко превратился в доброго дедушку? Ха! Да скорее Атарашики на старости лет балериной станет. А значит что? Переигрывает. Слишком расслабился и стал переигрывать. Хорошая попытка, старик, ты меня почти убедил в своей правоте. Я еще не знаю, где именно ты меня обманываешь, но обязательно вычислю этот момент. Треть он хочет. Я за эти артефакты собственную мать на тот свет отправил и отца добил, а он просто так треть хочет?! Да пошел он на фиг!

– Благодарю за этот разговор, ваше величество, – сказал я, поднявшись на ноги. – Вы на многое открыли мне глаза. Признаю, до ваших знаний и опыта в межгосударственных отношениях мне очень далеко. Возможно, я был не прав. Время покажет. Всего хорошего, ваше величество, – поклонился я перед тем, как выйти из беседки.

Глава 12

С Атарашики мы разговаривали по видеосвязи. Можно было бы подождать их с девчонками возвращения из Токусимы, но хотелось услышать ее версию событий. Свое видение ситуации я составил, однако сейчас не время проявлять высокомерие, нужно смотреть на случившееся с разных точек зрения. Пока я рассказывал о нашем с императором разговоре, Атарашики сильно хмурилась и даже несколько раз набирала в грудь воздух, чтобы меня прервать, но каждый раз сдерживалась и продолжала слушать.

– На этом, собственно, разговор и закончился, – закруглился я с рассказом. – Больше на том приеме ничего интересного не было, так что надолго я там не задержался. Минут сорок покрутился среди гостей да домой отчалил.

Посидев три секунды с закрытыми глазами, Атарашики резко ударила кулаком по столу, отчего ее изображение на экране монитора сильно дернулось.

– У меня нет слов описать всю степень его наглости, – процедила она. – «По блату»? То есть, по его мнению, Аматэру десять тысяч лет были приживалами при императорском роде? И все эти тысячелетия, – продолжала она злобно цедить, – мы ничего для них не делали? Как минимум два официальных спасения, сотни жизней, неизмеримое количество денег, куча репутации и влияния, что мы им отдали, – это, по его мнению, просто… миф? Да как смеет этот урод заикаться про блат?! – рявкнула она, вновь ударив по столу. – Я лично вот этими вот руками замыкала защитный контур поместья в Токусиме, когда слуги его братца пришли забрать его детей! Три долбаных дня осады! – еще раз ударила она по столу. – Это, по его мнению, тоже ничего не значит?! Тварь, урод, гомосек ублюдочный! – продолжала она стучать по столу. – Да как он смеет говорить нам про блат?! – Закрыв глаза, она пыталась отдышаться и усмирить свою злобу. Вряд ли ей удалось последнее, но злобное выражение лица все же разгладилось, превратившись в безэмоциональную маску. Положив руки на