Матушка принимает от меня чашку горячего раствора от горла.

— У тебя и снадобья с фруктами, — удивляется. — Ну вы вообще меня избалуете, ребятки.

— А почему бы и нет? — ухмыляется Азамат, добавляя соуса.

Пока на одной плитке жарится сурок, на другой я затеваю блины. Всё-таки весна, масленица и всё такое, хотя тут её не празднуют, а на Земле уже почти май. Но мне хочется блинов с икрой, и всё тут.

Короче, мы устраиваем пир горой. Матушка сначала ещё отнекивается, дескать, от болезни аппетита нету, но когда мы всё перед ней на стол выставили… в общем, пришёл аппетит, ещё получше, чем у меня.

В разгар пиршества из комнаты явилось существо. Крошечная чёрная кошечка, такая пушистая, что совсем как шарик.

— Ой! — говорю. — Котёнок!

— Да не, это взрослая, — поправляет матушка. — Котята у неё там в коробке, три штуки. Куда бы их деть, не знаю.

— Это взрослая такая маленькая? — удивляюсь я. Она размером с буханку хлеба, не больше.

— А у вас на Земле кошки крупнее? — интересуется Азамат.

— Ну да… я просто привыкла, что у вас всё зверьё больше, чем у нас. А эти такие маленькие…

— У нас есть большие кошки, которые в степи живут и на всяких мышей охотятся. Но те совсем большие и опасные, их дома не держат. А эти мух едят, комаров, тараканов… В общем, полезные в быту.

— С ума сойти… А можно на котят посмотреть?

Матушка хихикает над моим любопытством и ведёт меня в дальний тёмный угол комнаты у печки, где стоит деревянный ящичек с паклей, а в нём три чёрных зверюшки размером с мышь от бука. Я умилённо пищу.

— Азамат, давай их возьмём, а?

— В город я бы не стал, — протягивает он. — Там собаки, машины… Да и насекомых меньше, всех люди выбивают. Что они там есть будут?

— А давай их ко мне возьмём, на Дол?

— Давай, — кивает он. — Там они пригодятся.

— Ну вот, как здорово! — говорит довольная матушка. — А то тут уже у всех по выводку, девать их некуда. А тебя, что ли, мухи замучили?

— Нет, я просто очень кошек люблю, — говорю я, демонстративно извлекая мелкое мурчащее существо из ящика, чтобы помурзать.

Азамат и матушка переглядываются и пожимают плечами. Ну и ладно.

— Я тут кое-что нашла, — внезапно сообщает матушка и принимается рыться на захламлённом столе. — Подумала, если вы приедете, надо показать. Вот!

Она извлекает старенький электронный фотоальбом на солнечных батарейках.

— О, фотографии детства, куда же без них! — смеюсь я.

— Нет-нет, что ты! — шугается матушка. — Детских нету, самые ранние лет семи. Маленьких ведь нельзя снимать, примета дурная!

— Оп-па… А почему?

— Младенческая смертность высокая, — вздыхает Азамат. — Ну ладно, ма, показывай, что у тебя там, самому же интересно.

Мы усаживаемся на диване по обе стороны от матушки, и она заводит свой агрегат.

— Во-от, это ты когда первый раз ко мне приехал сам из Ахмадхота. Помнишь, летом?

На картинке скала у моря, яркий свет. На камне сидит щуплый мальчишка, поджав коленки и сосредоточенно рассматривает какую-то мелочь в руках.

— Ага, — кивает Азамат. — Это я мелкого крабика поймал, помню.

— А вот мы с тобой, — комментирует матушка. — Это я попросила подругу нас щёлкнуть. Её-то уж пять лет как нету…

Здесь они оба стоят, и Азамат уже почти вровень с матушкой. Он смешной, стриженый почти под ноль, длинный и узкий. Матушка совсем молодая, в красивой вышитой одежде. Теперь я вижу, что Арон и правда на неё сильно похож.

Дальше следует много-много изображений Азамата на деревьях, заборах, крышах, скалах…

— Ты по земле вообще не ходил, что ли? — спрашиваю.

— По земле он только бегал, — смеётся матушка. — Заснять не успевала. А вот это когда ты Арона привёз, помнишь?

— Помню, помню. Он такой странный был, — говорит Азамат, — ходил целыми днями, нудил, вот, по маме скучаю. Я говорю, так поехали к ней. А он: зачем? А что там делать? Я так смеялся…

— Да это не он странный, это ты странный, — говорит матушка. — Я больше никого не знаю, кто бы к матери ездил каждое лето. Нет, Лиза, ты представляешь? В восемь лет, один! поезд идёт два дня, это ж с ума сойти от скуки. Да и отец был не в восторге…

— Отец никогда от меня в восторге не был, — отмахивается Азамат.

— Ну почему, лук же он тебе сделал. А Арону, любимчику своему, — нет.

— Да Арон из лука стрелять так и не научился. А отец просто хотел, чтобы я на соревнованиях победил, а для них обязательно семейный лук нужен, покупать нельзя.

Матушка качает головой и продолжает листать фотографии.

— А у тебя есть идеи, почему он тебя так не любил? — спрашиваю.

— Я был непослушный, — Азамат пожимает плечами. — Не делал, что он велел, или делал не так.

— Да вовсе это тут ни при чём, — категорично заявляет матушка. — Он просто хотел, чтобы был главным среди сверстников. Потому и на соревнования тебя пихал на все подряд, и на драки подначивал. А ты ни с кем ссориться не хотел, вот он и бесился.

Азамат тяжело вздыхает и молчит, так что мы возвращаемся к просмотру фотографий.

— Вот это уже постарше, тут тебе лет пятнадцать, — воркует матушка.

В пятнадцать лет Азамат ещё смешнее. Он ужасно длинный и тощий, а плечи широкие, так что получается совсем вешалка. На лицо его легко узнать, и без шрамов он действительно довольно красивый.

— А это мы с Алтонгирелом, — удивлённо говорит Азамат. — А когда это такое было? Я же его сюда не привозил!

— А это ты мне отдал карту с фотографиями, не помнишь? Это, наверное, Арон снимал.

Алтонгирел немного пухленький и губастый с огромными странными глазами. То ли напуган чем-то, то ли болеет, то ли просто не в себе.

— Слушай, как он жутко выглядит, — говорю.

— Да вот, — поддакивает матушка. — И я всегда говорила, странный мальчик. Он ведь духовником стал, да?

— Да, — кивает Азамат. — И он по-прежнему мой друг. Если, как ты говоришь, мне тут пятнадцать, значит, ему восемь, у него как раз только что мать умерла. А отец его погиб два года тому. Ещё бы он хорошо выглядел.

Меня слегка передёргивает.

Дальше идёт куча трофейных фотографий, для которых Азамат явно позировал, причём с удовольствием. Тут и всякие призы, красивая дарёная одежда, добытые хищные звери и гигантские рыбы и даже тот самый невероятный морской змей, похожий на угря, на фоне которого Азамат теряется. Теперь он уже не такой тощий, мышц поднарастил. Матушка качает головой.