далеко не успеваю. Он хватает меня за талию, тянет к себе.

– Еще раз так напугаешь, получишь по попе, и я не шучу, – и только когда оборачиваюсь, вижу тревогу в его глазах, – и не смей бегать. Ты беременна.

– Прости, – обнимаю, целую в шею, – больше не буду прятаться.

– Конечно, не будешь, ты же не хочешь, чтобы тебя трахнули в мороз, в лесу? – подмигивает.

– Уфф, неисправимый! Пошли.

– Дай сюда руку и не вздумай отпускать.

Почему назад к дому, мы добираемся быстрее, чем когда шли в лес.

– Я хочу с тобой, – он ставит дрова около мангала на пол, – делать костер и шашлык.

– Нет, иди домой, согрейся, мы сами справимся, с папой.

– Алекс, ну, почему ты ведешь себя со мной, как с ребенком? Мне не холодно! Да и я согреюсь у костра.

– Иди лучше помоги маме, – и я вспоминаю про тесто.

– Ладно, но позже я приду. Можно?

– Только ненадолго.

Я захожу в дом с заднего входа, слышу знакомые голоса. Раздеваюсь, снимаю сапоги, прохожу и вижу Валерия Виссарионовича с какой-то женщиной, сидят на кухне, мило беседуют с родителями Алекса.

– Валерий Виссарионович? Здравствуйте! – мужчина при виде меня поднимается, подходит, приобнимает.

– Наша капризулька! – все смеются, – как себя чувствуешь? Как малыши? – он мило улыбается.

– Все хорошо.

– Тогда позволь представить тебе мою любимую супругу – Настя, можно просто Настя.

– Здравствуйте, – женщина средних лет, мило улыбается. Я прохожу к тесту.

– Мы присматривали, – говорит тетя Тоня, – я включу духовку, уже пора печь. Она встает, включает духовку. Наливает мне чай, – сначала выпей, согрейся.

Мы остаемся беседовать за кружечками чая, в то время, как мужчины удаляются помогать с мангалом и шашлыками.

По-моему, вечер будет прекрасный.

Мы печем хлеб, запах которого распространился по всему дому. Как же давно я не ела свежий домашний хлеб. Сразу вспомнила детство и маму.

Оживленно беседуя обо всем на свете, о чем только могут говорить женщины, мы накрываем на стол, я как будто всю жизнь жила в этом доме, и знаю всех, кто сейчас рядом.

Мужчины заходят, моют руки. Алекс ставит на стол большую кастрюлю с шашлыками. Мы все садимся, каждый со своей любимой рядом. Принимаемся за шашлыки.

– Какой вкусный хлеб! – говорит Валерий.

– Да, моя жена никогда не печет плохой, – отвечает дядя Толя.

– Это, вообще-то, Амаля пекла, – тетя Тоня улыбается.

– Ты умеешь печь хлеб? – Алекс удивленно смотрит на меня, – ты ела сырое тесто?

– Нет, я не ела.

– Мама, – он смотрит на свою мать, – скажи, она ела сырое тесто?

– Она не ела сырое тесто, – все смеемся.

– А почему она должна есть сырое тесто? – Валерий ничего не понимает, и его жена тоже.

– Дядь Валер, я вот хотел спросить, – Алекс поворачивается к нему, – когда Амаля перестанет есть странные вещи? – за этот вопрос я щипаю его под зад, гад.

– Когда родит, – дядя Валера отвечает спокойным голосом.

– Точно? – все смотрим на Алекса, – А что? Я просто уточняю.

– Точно.

– Может, ей каких-то витаминов не хватает, поэтому ее тянет на странные вещи? – Алекс все не угомонится, поэтому я еще раз его щипаю.

– Что странного я съела? – я уже не выдерживаю.

– Мясо сырое, еще не удивлюсь, если и тесто…

– Алекс! – мы с его мамой кричим в один голос.

– Ладно, молчу, – смеется, – точно когда родит, все закончится?

– Я тебя задушу, – шепчу, наклоняюсь к нему, – когда останемся одни, смеются все.

Вечер проходит просто замечательно.

***

АЛЕКС

Захожу в душ и закрываю дверь, пока Амаля не успела меня заметить, быстро скидываю с себя одежду и прохожу к ней.

– Ты что тут делаешь? – она не видит меня, потому что глаза в пене, быстро становится под струи воды, открывает глаза, – я же дверь закрывала на замок, как ты зашел?

– А тут замок не работает, я все время забываю купить, привезти поменять, теперь я рад, что забываю, – она не успевает открыть рот, чтобы ответить, я сливаюсь с ее губами в поцелуе. Какая она сладкая и вкусная. Дразнит, сучка, не отвечает на поцелуй, крепко зажала зубы.

– Нас услышат, немедленно прекрати!

– Нас никто не услышит, расслабься, – только после этого она отвечает на поцелуй, – моя сладкая, я дурею от тебя, – скольжу языком по шеи, вода теплыми струями падает на нас, делая обстановку более сексуальной. Ее руки ласково гладят все мое тело, – скажи, что ты хочешь меня, – спускаю руку между ножек, нахожу чувствительные складки, глажу, ласково давлю на клитор, от чего с ее губ срывается громкий стон, – скажи.

– Алекс... – я и так знаю, что она хочет, чувствую же ее влагу на своих пальцах, и это не вода.

– Скажи, – не могу оторваться от ее губ, другая давно гладит нежное полушарие груди, покручивая сосок.

– Хочу…

– Громче скажи, я не слышу.... – башню срывает от ее пьяного голоса. В паху давно приятно больно завязался узел страсти, член