Проснулся я от прямых лучей солнца, умудрившихся прорваться через листву деревьев и кустарника, в котором я спал. Широко зевнув и потянувшись, никаких последствий после тяжёлого ранения я так и не заметил, дотянулся до фляги и попил воды. Осмотревшись, рядом никого не было, умылся и вылез наружу, держа в руках «ТТ». Мало ли.

После привычной каждодневной лёгкой зарядки, разогнав кровь по венам, я оставил сидор в кустарнике, подошёл к порталу и стал осматривать лагерь военнопленных, изредка используя монокуляр, он тоже до этого в сидоре хранился. Жизнь в лагере бурлила, похоже, недавно обед был, я его проспал, так что некоторые ещё что-то жевали. У многих я в руках морковь видел, лук или кочаны капусты.

Изучив лагерь с одной стороны, тут была малая часть, я обошёл и стал рассматривать его с другой. Пять наспех сбитых вышек с пулемётами, одни ворота и палатки за ними, где, похоже, спала охрана лагеря. Что мне не понравилось, на всех вышках станковые пулемёты вроде «максимов», и стояли там явно фронтовики, видимо, не дошли ещё до этих мест те, кто должен охранять пленных. А фронтовики обстрелянные, те ещё спецы.

Фуражек на головах пленных хватало, разные были, особо я на них не обращал внимания, хотя и удивился, чего это командиров держат рядом с красноармейцами. А потом сообразил, что это скорее не лагерь, а пересыльный пункт, именно тут формировали отдельные колонны из командиров и простых бойцов, отправляя каждых своим маршрутом. К тому же я видел, что часто того или иного командира выводят наружу и сопровождают в большую палатку за воротами. Некоторые возвращались, а некоторые нет. За время наблюдения была сформирована колонна из трех десятков пленных командиров, и четверо конвоиров повели их куда-то в сторону железнодорожного переезда.

Так вот, особо на тех, у кого фуражки, я не смотрел, но тут мне показалось, что мелькнула с зелёным верхом, пограничника. Присмотревшись, я уверенно опознал в пленном бойца-пограничника, искренне удивляясь тому, что увидел его. Погранцы, конечно, отдельный род войск, но всё же относились к НКВД, а у немцев был приказ расстреливать на месте, как и комиссаров, поэтому я и удивился наличию этого бойца.

Тот как ориентир позволил рассмотреть ещё погранцов, и даже нескольких бойцов частей НКВД. Все они держались отдельной группкой, подальше от ворот, там, кажется, и раненые были. Сколько точно их было, не скажу, но всего в этой группе я насчитал семнадцать пограничников, шесть бойцов НКВД и двух или трёх раненых. Нет, так-то почти все имели повязки, многие с пятнами крови, но я говорил про тяжёлых, лежачих, за которыми ухаживали.

– Опа-на, Васильев, – радостно удивился я, рассмотрев старшину, что привстал на локте и глядел в сторону ворот. Там ещё раздача шла, рядом стоял котёл с водой.

Это натолкнуло меня на идею поискать ещё знакомцев. Чуть позже я опознал ещё двух погранцов, с которыми работал эти две недели, а потом увидел и Егорова. Он был из тяжёлых, его чуть приподняли и стали поить из котелка и кормить. Старшина сам пережёвывал ему пищу и клал в рот. Тот пробовал жевать, но выходило это плохо, и еда падала на грудь. Похоже, тяжёлая контузия. Повязок у лейтенанта не было, но были ватные тампоны в ушах. Даже это я умудрился рассмотреть.

Изучение распорядка лагеря заняло у меня ещё полтора часа, после чего я добил вторую банку с консервами, в этот раз без галет. Попил воды, прополоскав полость рта, и, спрятав сидор в кустарнике, энергично зашагал к селу. План уже начал формироваться у меня в голове, и я понял, что бежать из лагеря буду не один, боевых товарищей не брошу. Да-да, я твёрдо решил пока пересидеть в параллельном мире, пока тут всё не уляжется, так что осталось всё это осуществить, то есть не только перейти в соседний мир, но и покинуть лагерь, что находился на месте выхода портала.

Конечно, выглядел внешне я излишне старомодно, но многие сельчане одевали одежду для работы, которая ещё хуже выглядела, чем у меня, так что пойдёт за рабочую. Правда, сапоги на ногах в глаза бросались, кожаные, до колен, да ещё с каблуками, такое уже давно никто не носил, хотя некоторые и щеголяли в кирзачах, но надеюсь, серьёзного внимания это не привлечёт.

Всё же потом решил не рисковать, свернул куртку и пиджак в рулон и спрятал в кустарнике. Снял сапоги и укрыл там же. Потом закатал штанины до колен, поправил рубаху, сделав её на выпуск, и направился в сторону своего села.

Стараясь не попасться на глаза соседям, да и было их мало, рабочий день всё же, я отловил пару пареньков:

– Щеглы, телефон позвонить есть? Я быстро, свой дома забыл.

– А не отберёшь? – настороженно спросил один из них.

– Мне ваша рухлядь не нужна, – засмеялся я.

Жадничать те не стали, и один протянул свою мобилу. В охрану на пульт я в последнее время часто звонил, так что волей-неволей запомнил номер. Как только дежурный ответил, сообщил код и данные своего риэлтора, я их знал. Тот подтвердил, что охрана снята, так что, вернув телефон парнишке, я поблагодарил и направился к себе домой. Улица не была пуста, но на меня особо не смотрели, так что, перемахнув через забор, достал из тайника запасные ключи, открыл гараж и прошёл в него. Первым делом я забрался в кабину грузовика и достал четыре тысячи рублей из-за солнцезащитного козырька, для заправки оставил, после чего, покопавшись в инструментах, нашёл две пары кусачек. Не новые, с пластиковыми рукоятками, а старые, хорошо наточенные, отскобленные до зеркального блеска частыми употреблениям. У меня много было такого старого инструмента с советских времен, надёжного, не то что современное, китайское, всё ломается только приложи усилие. Некоторые инструмент я сам сделал, всё же разряд слесаря имею.

Деньги я убрал в карман, а вот инструмент – в полиэтиленовый пакет. Был у меня один такой в дверце КамАЗа. После этого я запер гараж, вернул ключи на место и прошёл в дом. В ящике стола в кабинете лежали отключённый телефон и блокнот с контактами. Позвонив директрисе детдома, я сказал, что со мной всё в порядке, лежу в дорогой частной клинике и уже через полгода, может год, буду ходить на своих двоих. Мол, ранение оказалось не таким тяжёлым, позвоночник не задет, но всё равно требуется восстановление. В общем, врачи настроены положительно, говорят, динамика восстановления положительная.

Машину, что стоит у них, пусть отдадут Павлику из второй группы, ему, правда, пока шестнадцать, но он пошёл по моим стопам, тоже в автосервисе подрабатывает. Как время придёт, пусть переоформит всё на себя. Это ему от меня прощальный подарок. Он единственный оценит его.

Сделав это нужное дело, я снова разобрал телефон и оставил его в столе. Проверив, всё ли заперто, снова перемахнул через забор и поспешил по улице в сторону колхозного магазина. Теперь меня ждали траты. Всё же избежать ненужных встреч мне не удалось, сначала соседка поприветствовала из-за забора, она в цветочной клумбе в палисаднике торчала, а потом из-за угла вывернул участковый, мы чуть лоб в лоб не столкнулись, так что смыться нечего даже и пытаться.

– О, Брайт, ты же по сводкам проходил как тяжелораненый, а тут на своих двоих? – искренне удивился он.