Приближалось время сеанса радиосвязи. Я достал из холодильника миниатюрную рацию, включил настроенную волну. Связь, как всегда, была лаконичной. Я услышал знакомый голос человека из организации:

— У меня все нормально. Как настроение?

Потом тот же голос сказал, что все контролируется, на крыше поставили своего человека, он контролирует обстановку. После я узнал, что на крыше специально были посажены два снайпера: один следил за воротами тюрьмы, чтобы видеть, как я буду спускаться. Он будет меня подстраховывать, если выскочит кто-нибудь из охранников, он должен уложить его на месте. На самом деле, я думаю, он должен был уложить меня, чтобы я не достался ментам живым.

Второй, как они говорили, подстраховывал другую сторону тюрьмы, где находились другие ворота. На другой стороне улицы стояла «БМВ» с тонированными стеклами, поджидающая меня.

В камеру снова зашел Сергей. Бесшумно открыв дверь, он тихо вошел, ничего не говоря, показал на отворот военной рубашки. Я увидел ствол «макарова». Он кивнул головой, спрашивая, куда его положить. Я взял «макаров» и спрятал в холодильник. Сергей вышел, похлопав меня по плечу.

Когда он ушел, я стал прислушиваться к звукам в коридоре. Там все было тихо, никто не ходил. Я подошел к унитазу, развернул «макаров» и проверил патроны. Все они были на месте. Загнать патроны в ствол я пока еще не решался. Теперь надежда была и на него. Хотя, с другой стороны, я не хотел бы, чтобы он мне пригодился. Но если что-то случится, я использую все до последнего патрона.

Десять часов вечера. До побега оставалось каких-то два часа. Вновь появился Сергей, как бы проверяя, все ли со мной в порядке. Наклонился ко мне, и я почувствовал, что от него пахнуло спиртным. Я спросил его:

— Зачем?

Он ответил:

— Я специально принес бутылку водки, чтобы напоить своего напарника и как-то изолировать его.

— Только ты сам не набирайся, — сказал я ему на ухо.

— Все будет нормально! Отдыхай пока!

Я остался один. Лежал, смотрел на стрелки часов. Было 22.30. Примерно через час я должен буду достать все свое снаряжение — альпинистский шнур, ствол, перчатки — и быть готовым к побегу. Но тут неожиданно я услышал, как из соседней камеры, что находится напротив моей, раздался крик и сильный стук в дверь.

Кто-то звал конвоира. У меня сердце чуть не остановилось — неужели что-то случилось?!

Вскоре появился Сергей. Он вошел в камеру, что-то говорил, послышались шаги. Потом Сергей вышел и побежал по коридору. Минут через десять появились несколько человек, и в камере началось какое-то движение. Я с волнением думал: что же там такое? Вдруг все сейчас сорвется?!

Наконец звуки стихли, дверь в камеру закрылась. Ко мне заглянул Сергей, показал жестом, что все о’кей. Я вопросительно посмотрел на него: что случилось?

— Там одному плохо стало.

Потом я узнал, что у кого-то из соседней камеры начался приступ то ли аппендицита, то ли язвы, и вызвали врачей. Я немножко успокоился, стал снова думать о побеге.

Время шло. Я открыл холодильник, вытащил ствол, загнал патроны. Обмотал себя альпинистским шнуром, в карманы положил карабины, приготовился… И вдруг — опять крики, опять стук из соседней камеры. «О господи, опять началось! Наверное, не судьба», — подумал я.

Опять беготня, опять пришли врачи. На сей раз врачи пробыли в камере около пятнадцати минут. Была уже полночь. Меня ждали. Наступило время побега. Что же делать? А Сергей все еще в соседней камере.

Я услышал, как кого-то выносят из камеры. Вероятно, решили госпитализировать больного. А вдруг вместе с ним придется ехать Сергею?! Опять в голову полезли кошмарные мысли. У меня уже появилось желание — если кто-то войдет ко мне в камеру, прикончить его, а потом и себя. Нервы были на пределе.

Я посмотрел на часы. Было уже пятнадцать минут первого. Люди ждут и волнуются. Но уходить сейчас было нельзя.

Медленно, практически без звука, открылась дверь камеры. Но в камеру никто не входил. Что же это может быть?! Я выглянул — стоит Сергей, кивает, весь трясется. Наверное, и я выглядел не лучше. Мы молча вышли. Он хлопнул меня по плечу, как бы показывая — вперед! Закрыл камеру. Я ударил себя по лбу и сказал:

— Постой, нужно вернуться.

— Зачем?

— Нужно!

Я вернулся в камеру, взял скомканную одежду, положил ее на «шконку», укрыл одеялом — создал видимость, что я лежу и отдыхаю. Ведь наверняка через тридцать-сорок минут после ухода из тюрьмы Сергея его хватятся, поднимется тревога, будет полный шмон по всем камерам. А у нас будет хоть несколько выигранных минут.

Мы снова вышли в коридор. Там никого не было. Мы пошли спокойно, но быстро. Сергей открыл первую дверь своим «вездеходом». Она открылась легко. Мы вошли в следующий отсек. Я смотрел на видеоглазок. Было невозможно определить, работает он или нет. Я кивнул Сергею и указал на глазок. Тот показал, что все нормально, все отключено.

Следующая дверь. Перед тем как ступить на лестницу, ведущую на крышу, Сергей вышел вперед и посмотрел, нет ли кого впереди. Я потянулся к пистолету. Но тут Сергей кивнул: все в порядке. Мы быстро поднялись на лестницу.

Осталась последняя дверь, где был спецключ. Ключ отбирался у всех конвоиров после окончания прогулки и находился у дежурного по корпусу, в опечатанном шкафу. Но Сергей заранее сделал дубликат ключа. Теперь я с волнением ждал, подойдет ли дубликат к замку. Сергей быстрым движением повернул ключ. Дверь не поддалась. Он еще раз повернул ключ — все, дверь открыта!

Осталась площадка. Была полная темнота. На вышке никого не было. Мы быстро подошли к проволоке, специальными щипцами, принесенными Сергеем, быстро перерезали металлическую сетку, а затем — и проволоку.

Быстро прикрепив к крыше шнур, я взглянул на Сергея. Он кивнул — давай! Сам же пошел обратно. По нашему плану, Сергей должен был выйти через служебную дверь.

Я подошел к краю крыши. Подо мной была улица. Ехала какая-то машина, слева стояла большая группа людей, которые жгли костер. Впоследствии я узнал, что это были родственники заключенных, которые собрались к понедельнику на свидания и на передачу посылок. Там было человек тридцать или сорок. А вдруг кто-то из них вызовет милицию?! Но что делать — чему быть, того не миновать! Я увидел голубую «БМВ», стоящую в стороне. Меня ждали. Я посмотрел на противоположную крышу. Там я никого не увидел.

Быстрым движением я сбросил альпинистский шнур. Он стал спускаться вниз. Я все время боялся, как бы он не зацепился за проволоку, которая была протянута возле некоторых камер. Я обратил внимание, что земли шнур не коснулся. Значит, придется прыгать.

Я подошел к краю крыши, зажмурил глаза, взялся за шнур руками в надетых заранее перчатках и стал постепенно спускаться. Спускался я альпинистским способом, тормозя движение ногами. Примерно на полпути я услышал крики со стороны людей, греющихся у костра. Меня заметили. Слава богу, никто не бежал. «Ну все, — подумал я, — теперь меня могут точно выдать», — и стал торопиться.