- Сперва, я должен раздобыть бронежилеты.

Когда они подошли к двери в квартиру Грейс, онадостала ключ.

- Когда ты вернешься, я хочу пойти с тобой.

- Нет. Это исключено.

Ее глаза превратились в щелки.

- Заходи внутрь. Сейчас же, - он легонько подтолкнулее к входной двери, - Я должен кое-что сделать, прежде чем присоединиться ктебе.

Внутри него бушевал непроглядный шторм. Ему нужна былакакая-то разрядка, нужно было обдумать дальнейший план действий. Но большевсего, ему необходимо было как-то дистанцироваться от Грейс и все возрастающихк ней чувств.

Он не дал ей времени задать еще вопросы. Он просто закрылдверь перед ее потрясенным, красивым лицом: - Я буду здесь, если понадоблюсь, -сказал он ей через древесину.

Возможно, это было его воображением или он стал видетьяснее, чем прежде, но ментально, он наблюдал, как кончики ее пальцев ласкаютдеревянную планку, как сжались ее губы, и погрустнели глаза. Она не знала, чтопроисходило внутри него, и это ее беспокоило. Это было, уже, не впервые, когдаона переживала за него и каждый раз это трогало его до глубины души, и каким-тообразом успокаивало.

Он подождал, пока не услышал характерный щелчок замка,прежде, чем отошел и начал ходить взад и вперед по коридору. Он был бы не прочьисследовать этот Нью-Йорк, но связывающие заклинание препятствовало любомубольшому расстоянию между ним и Грейс. Время от времени мимо него проходилилюди и бросали любопытные взгляды, но никто не останавливал и не задавал емувопросов.

«Я хочу пойти с тобой», сказала Грейс.

Он побледнел при мысли забрать ее к себе домой, но вто же самое время его переполняла радость. «Ему бы очень понравилось, глядя наГрейс, как растягивается на его кровати, ее обнаженное тело открыто и страстножелая его». Он жаждал, чтобы это было реальностью.

Мысль остаться без нее остудило его.

И признание этой холодности заставило его отступить.

«Завтра он должен будет уйти. У него были моментыабсолютной силы и абсолютной слабости. Не важно, что он узнал или не узнал, неважно, чего он достиг или нет, он должен будет вернуться домой поутру, или…»,подумал он, «у него не останется сил, перенести себя к Туману». Тем не менее,он все еще должен так много сделать.

Ему все еще предстояло убить Грейс.

«А сможет ли он? Сможет ли он причинить ей вред?»

Дарию не пришлось даже долго раздумывать на эту тему.«Нет. Он не сможет».

Ответ ворвался в него так резко словно клинок. «Он несможет причинить боль милой, невинной Грейс, в любом случае».

Она заполняла его на немыслимо многих уровнях. Он,становился зависимым от нее так, как прежде, считал невозможным, страстно желаячувств, которые она заставляла его испытывать, с той же свирепостью, с которой,он их когда-то возненавидел. Без нее, он не был полностью живым.

Он увидел, как она отважно встретилась с тем мужчиной,Митчем, и испытал за нее гордость. «Она не отступила». Она допросила его, невыказав свою боль, не разрываясь от желания свершить правосудие. Она былаженщиной силы и чести, женщиной любви и справедливости.

«Его женщиной».

Его ботинки бесшумно ступали по ковролину. Он вдохнулсильный запах еды, который, казалось, окутал все это здание, этот город, вернувего воспоминания о собственном доме. «Джавар и все драконы того подразделениябыли мертвы». Безнадежная тоска вплеталась в его кровь, когда он, наконец,признал правду. Он узнал это наверняка, в момент, когда он разнюхивал осокровищах в доме Джавара, обнаружившихся как насмешка внутри офиса Аргонавтов.

«Его друзья мертвы», повторил он про себя. «Скореевсего, они погибли от оружия. Оружия... и вампиров. Возможно, даже, в этом сиграла свою не малую роль Книга Ра-Дракус. «Не важно, что произошло, не важно,что было сделано, он будит мстить».

«Это произошло из-за того, что людям стало известно обАтлантиде; именно об этом и предупреждал его Джавар».

Несмотря на то, что Джавара знали как человека стяжелым характером, он был Дарию как отец. Они понимали друг друга. Когда Тэйравошла в жизнь Джавара, воин смягчился, и связь между учителем и ученикомусилилась, расширилась, как никогда. «Какая бессмысленная смерть. Никчемнаясмерть». Он потерял самого близкого ему человека, с тех пор как убили егосемью. И сейчас струйки боли, как прошлого, так и настоящего, росли внутри негокак поток воды, незаметно просачиваясь через его защиту и разрушая как разстроение его отчужденности. Его пронзила резкая боль, сдавив грудную клетку.

«Запри свои слезы и держи боль внутри себя. Используйэто против тех, кто собирается войти в наши земли. Убей их, потому что они неприносят ничего, кроме вреда».

Джавар повторял одну цитату за другой. Он не хотел,чтобы Дарий оплакивал его, но Дарий оплакивал. Он не пережил бы те первые годыбез Джавара, без цели, которую его учитель ему передал.

«Он должен был хладнокровно убить человеческогомужчину, Митча», подумал Дарий. «Он должен был убить обоих человеческих мужчин.Митча и Патрика». Им обоим было известно о Тумане, скорее всего, они сыгралисвою роль в смерти Джавара. Но если бы он их уничтожил, несмотря на это, онопределенно знал, что брат Грейс был бы убит из-за мести.

Сильнее этого, он не хотел, чтобы Грейс видела в немубийцу. «Защитника, да. Любовника, безусловно. Но, безжалостного убийцу?Никогда».

Он мог только гадать, как бы она среагировала, если быувидела настоящее чудовище внутри него. «Дрожала от страха и отвращения? Бежалаот него как от монстра?» Он не хотел, чтобы она боялась его; он хотел ееподатливой. Приглашающей. Он хотел ее всю. «Сейчас..., и, возможно, навсегда».

Он чуть не утратил контроль с тем, которого зовутПатрик, и это потребовало сознательного усилия, чтобы успокоить себя.Встретиться лицом к лицу с человеком, который своими пальцами прикасался к телуспящей Грейс, приводило его в ярость. «Только он мог касаться ее. Только он,Дарий, мог созерцать соблазнительные изгибы и представлять ее раздетой иоткрытой, готовой и жаждущей».

Она принадлежала ему.

Он хотел ей подарить целый мир, а не отнять его у нее.

Он хотел наполнить ее дни волнением, а ночи страстью.Он хотел защищать ее, боготворить и посвятить себя целиком на удовлетворение еепотребностей. «Он не может позволить ей уйти», понял он это, теперь. «Никогда».Он нуждался в ней, потому что она стала его сердцем. Его чувства никогда небыли мягкими по отношению к ней, она были, такими же неудержимыми, какразбушевавшейся шторм.

«Я никогда не смогу причинить ей вреда». Признаниеправильности этого окрепла внутри него. Его глубочайшие мужские инстинкты зналиэто с самого начала. Женщина была частью его сущности, самой лучшей  егочастью, и причинение ей боли уничтожило бы его.