– Хасан, ты спятил? – только и спросил Алекс. – Мы взорвем корабль.

– Не бойтесь, капитан. Я все рассчитал. Когда накроется основной контур, я войду в горячую зону и закрою пробоину пластырем. Времени на маневр хватит.

– А тебя – хватит? Ты не специализирован как энергетик. Если зайдешь в горячую зону – через час умрешь.

– Час или два, верно. Но нам этого хватит. Вы возьмете трансмиттер и сольете мое сознание в гель-кристалл Розы. Потом клонируете мое тело… на Геральдике я вовсе не настаиваю, технологии Гедонии ничуть не хуже. Подращиваете его – и вписываете меня обратно. Полгода – и я снова с вами! Роза вынуждена будет признать, что экипаж спас ее в безвыходной ситуации. Наша чистая прибыль, даже с учетом нового тела, составит…

– Хасан, ты спятил. Ты не сумеешь наложить пластырь. В горячей зоне ты сразу вырубишься от болевого шока.

– Ничего, я заранее накачаюсь анальгетиками, – быстро ответил Хасан.

Алекс вздохнул. Спросил:

– Самогон был вкусный?

– Да… вполне.

– Мед и полынь, да?

Хасан молчал, подозрительно глядя на капитана.

– Хасан, какая генетическая специализация полностью блокирует ощущения?

– Где я прокололся? – спросил Хасан. Покосился на бутылку. Налил еще немного.

– Это редкий сорт. Он не сладкий. Он соленый. Очень соленый.

Хасан вздохнул и отставил стакан.

– Правильно, – сказал Алекс. – Не переводи попусту благородный напиток.

– У меня самый обычный набор генетических изменений, – сказал Хасан. – Но при перестройке генома была допущена ошибка. Я родился слепым, глухим, лишенным обоняния, тактильной чувствительности и вкусовых ощущений. Короче – с полностью заблокированной сенсорикой. Что-то там не вышло с миелинизацией нервных волокон…

– Блин… – прошептал Алекс.

– Компания, производившая операцию на зародыше, признала свою вину, – спокойно продолжал Хасан. – Моим родителям предложили нового ребенка, бесплатно и с любой специализацией, а за бракованным – пожизненный уход… Либо – максимально возможную реабилитацию родившегося. Они выбрали второе, за что я им благодарен. Иначе лежал бы сейчас в госпитале, кушал через трубочку в вене и ходил под себя… Меня оперировал великий хирург. Мне нарастили новые зрительные и слуховые нервы. Восстановили вестибулярный аппарат. Даже частично вернули тактильную чувствительность. Но очень немного. Запахи, вкусовые ощущения – этого попросту нет. Секс – тоже не для меня.

Он помолчал, с улыбкой глядя на Алекса. И закончил:

– Но зато я не чувствую боли. Я смогу выполнить ремонтные работы в горячей зоне.

– Новое тело вернет тебе нормальное восприятие мира?

Улыбка вдруг исчезла с лица Хасана.

– Нет… наоборот, я лишусь зрения и слуха…

– Хорошо, что мы это сообразили сейчас, да? – спросил Алекс. – А не в тот момент, когда тебе надо было идти в горячую зону.

– Капитан…

– Иди на свой пост, Хасан. И не вздумай устраивать диверсий. Помимо всего прочего – это неспортивно.

– Капитан, но мы не должны сдаваться! Дьявол с ней, с Гедонией, но наш экипаж…

– Хасан, оставь меня. Я должен подумать.

Хасан молча допил самогон. Обиженно посмотрел на Алекса. И вышел.

Некоторое время Алекс сидел на койке, глядя перед собой.

Потом тихонько засмеялся.

Укротители? Самая знаменитая команда в галактике?

Калеки…

– Сервис, – произнес он.

– К вашим услугам.

– Я хочу говорить с центральным компьютером корабля.

Задержки ответа не было, ему сразу ответил другой голос:

– Что-то случилось, капитан?

– К счастью нет, Роза. Ты можешь появиться?

Посреди каюты возникла девушка – юная, совершенно обнаженная, нарисованная яркими до ненатуральности красками в азиатской традиции.

– К сожалению, это только иллюзия, капитан, – глядя на него, произнесла Роза. – Голографическая проекция.

– Знаю, – с сожалением произнес Алекс. – Доложи обстановку.

– Полет нормальный. Мы прибудем в систему Гедонии через шесть часов.

– Что потом?

– Я попрошу вас покинуть борт, – сказала Роза. – Простите. Вы – хорошая команда, но я могу без вас обойтись.

– Только что я тебя спас.

– Как именно?

Алекс неторопливо пересказал разговор с Хасаном. Некоторое время Роза молчала.

– Это может быть засчитано как спасение корабля в безнадежной ситуации? – поинтересовался Алекс.

– Нет, конечно… – Голос Розы стал рассеянным. – Теперь я буду более внимательно наблюдать за вами… Нет, капитан. В лучшем случае это – минус на плюс. Один человек хотел совершить большую глупость. Другой его остановил. Либо отрицательная оценка, либо нейтральная. Из уважения к вам – нейтральная. Капитан, видимо, я недостаточно хорошо понимаю человеческую психологию. Чем был вызван столь опасный и глупый план?

– Мы же не машины, Роза. Мы люди. А каждый человек в чем-то ущербен. – Алекс встал, застегнул пуговицы на форме. – По сути все мы – калеки. Про Веронику и Трейси ты знаешь. Демьян… на самом деле его брат мертв. Он это знает… но как бы не придает значения. Выплачивает репарации… Хасан практически лишен способности к получению чувственных удовольствий. Конечно, у него остаются другие радости жизни. Но он никогда не ощутит запах цветка, вкус вина, тепло человеческого тела.

– Вы умолчали о себе, капитан.

– Позволь мне молчать и дальше.

Нарисованная женщина заглянула в лицо капитану. Почти как настоящая – сквозь изображение не просвечивали стены, движения были плавными и естественными. Оживший мультфильм. Красивый мультфильм.

Но Алекс не чувствовал живого тепла.

– Теперь я совершенно не понимаю, зачем мне экипаж, – тихо сказала Роза. – И в чем преимущества человеческого существования? Пусть я чего-то лишена, зато я совершенна…

И Алекс не выдержал.

– Ты совершенна?

Он ткнул рукой – и Роза не успела отстраниться. Его рука прошла сквозь изображение, и он ощутил колющее механическое тепло.

– Да ты непрерывно в ремонте! Почему не стреляли восьмой и четвертый торпедные аппараты? Я заметил! Почему резервный контур охлаждения ремонтируется – во время боевого похода?

– Это не снижает моей функциональности… – начала Роза, отступая на шаг.

– Ага, не снижает! – Он уже не пытался быть вежливым. Все полетело в тартарары. Они провалились. – Ты не можешь вывести каких-то несчастных паразитов, гниешь заживо, как Бен-Ки-Пагу-Ки… как его там… по пьяни уснувший у гнезда тшерк! Ты и кончишь так же, развалишься на куски, несмотря на все свои подвиги…