— Ты можешь уйти прямо сейчас, и я забуду про то, что ты сделал сегодня. Наши отношения от этого не испортятся, а твоя жизнь не ухудшится — об этом я позабочусь.

Клаус остановился и прикрыл глаза. Сбежать ему действительно хотелось, но не так, как несколькими минутами ранее. Почему-то именно сейчас он был уверен в том, что поступает правильно, и это чувство пробудило в нём смелость, что придала ему сил. Теперь он был готов встретиться с главным страхом своей жизни лицом к лицу, и он даже получал удовольствие от предвкушения грядущей схватки, что было для него в новинку.

Слегка улыбнувшись, он направил свой взгляд на глаза старшего Айкавы. Лишь одним этим действием он уже ответил ему на все вопросы, но для подростка было мало подобного, потому он позволил себе колкую фразу в сторону противника:

— Болтливость — признак неуверенности. Похоже, вы тоже чего-то боитесь, не правда ли? — решился на свою провокацию он. — Столько слов, а толку — ноль. Опасаетесь, что я смогу вас убить?

Мужчина слегка опустил взгляд. Вероятно, он надеялся на то, что парень испугается и сбежит, но тот лишь стал ещё увереннее и сильнее, что шло вразрез с задумкой и планами Кенджи, а это добавляло последнему немало проблем, разбираться с которыми ему очень не хотелось.

— Зря ты так, Клаус. Я ведь от чистого сердца всё говорил, — тяжело вздохнул старший Айкава. — Мы могли делать всё, что только бы захотели, и никто не смог бы нас остановить, но ты решил отказаться от этого, выбрав путь предательства. Грустно, — через секунду на его лице вновь появилась прежняя ухмылка. — Впрочем, ты никогда не отличался умом. Если был шанс обосраться, ты никогда его не упускал, и даже сейчас ты следуешь этому своеобразному правилу.

— Стабильность — путь к успеху. Когда-нибудь это качество должно было привести меня к чему-нибудь хорошему, — с улыбкой на лице пожал плечами Густавсон. — Вероятно, сегодня судьба всё-таки вознаградит меня за старания.

— Судьба — это вымысел, созданный слабыми, чтобы объяснить свои неудачи и отсутствие желания действовать и что-то менять в своей жизни, — решил пофилософствовать мужчина. — Судьбы не существует — моя причуда этому доказательство.

— Тогда сегодня я докажу вам обратное, разрушив ваш мир, как это сделал Все За Одного пятнадцать лет назад, — озвучил свою цель Клаус. — Стану вторым, кто сможет уничтожить вас.

— Тебе не привыкать быть вторым, — издал смешок старший Айкава. — И сегодня ты станешь вторым человеком, которого я прикончу.

Схватившись за единственный серп покрепче, Клаус сделал шаг вперёд и через секунду побежал на противника. Тот же, подготовив катану, ждал момента атаки. В следующее мгновение по всей арене раздался звук удара металла об металл, что положил начало их сражению.

Клаус метко направлял своё оружие в голову, корпус и раненое плечо своего врага, стремясь поразить его, но тот ловко уклонялся, отражая атаки в сторону. Стальные клинки бились друг об друга, создавая искры и заставляя воздух трепетать от напряжения. Подросток, сжимая серп, нападал на противника с яростью, стремясь нанести удар, но каждый раз его атаки легко отражались мужчиной. Несмотря на свою рану, последний двигался легко и грациозно, иногда парировал атаки катаной, а иногда просто избегал их, делая шаг в сторону, чем сильно раздражал парня.

Серп в руках подростка рассекал воздух как молния, но удары не достигали своей цели. Мужчина избегал их с легкостью хорошо натренированного танцора, уклоняясь в последний момент и возвращаясь к контратаке. Иногда, конечно, у него не получалось избежать атаки противника, но в такие моменты ему на помощь приходила его причуда, которая заставляла Клауса видеть своего противника там, где его не было, и это несколько раз помогло мужчине не лишиться головы.

Впрочем, каждое его действие было под моим контролем, так что ничего опасного мне не грозило. Кто вообще может поверить, что он сможет ранить меня или же убить? Старик, что потратил на подготовку к нашему бою больше десятка лет, не смог меня одолеть, а этот так и вовсе не сможет меня даже задеть.

Всё ещё идёт по моему сценарию, пускай и с малейшими отклонениями. Пока что ситуация не критична, а это значит, что я имею право ещё немного повеселиться с этими глупыми детьми. Как только мне это надоест, я закончу этот цирк.

— И это всё, на что ты способен? — разочарованным тоном поинтересовался Кенджи, отражая очередной удар. — Столько слов, а толку? Ты способен лишь на пафосные речи, да? — издевался он.

Густавсон же молчал. Подозрительно молчал. Несмотря на свои явно неуспешные атаки, он продолжал делать одно и то же, будто бы какой-то из следующих ударов точно настигнет цель, и он продолжал так действовать снова и снова, что не могло не вызвать интерес со стороны его противника. Клаус явно что-то задумал, и мужчина пытался понять, что именно.

Конечно, он не сможет победить меня, но я знаю, что он способен выкинуть какой-то неожиданный трюк, который может мне немного навредить. Хотелось бы избежать подобного.

Когда проделывание одного и того же старшему Айкаве наскучило, он ловко парировал очередной выпад противника и нанёс тому сильный удар катаной прямо по серпу, заставляя последнего отступить на несколько метров назад.

— Так ты мне и царапины не оставишь, — самодовольно произнёс Кенджи. — У тебя же есть сильная причуда. Почему не используешь?

Клаус терпеливо молчал, переводя дух. Разумеется, у него действительно была сильная способность, которую он всё ещё не задействовал, но для того были весомые причины — ограничения.

— Вы тоже пользуетесь не всеми возможностями, Директор, — сказал Клаус, сжимая оружие. — Вы могли прикончить меня уже несколько раз. Что же мешает вам сделать это?

Тут уже промолчал сам мужчина. Ответ он, конечно, прекрасно знал, но озвучивать не хотел, ведь это могло рассекретить его главную слабость перед противником, которой последний точно решит воспользоваться.

— Похоже, я не ошибся, — убедился в своей теории подросток. — Вам недостаточно обычной победы — вы желаете, чтобы противник сам признал, что проиграл вам. Вы получаете от этого удовольствие, чувствуете себя сильным и великим. Пока я не признаю, что проиграл, стоя, например, на коленях перед вами, вы точно не прикончите меня.

Хорошо же он меня знает. Я уж и забыл, что все эти года он пристально изучал