Теперь дело оставалось за малым — походить по зажиточным ниенским домам да поглазеть на стены. И придумать, что делать с гравюрами дальше? Перерисовать или просто-напросто выкрасть?

Ага, походить! — усевшись на крыльце, охолонул сам себя лоцман. Кто ж невесть кого в чужой дом пустит? Как-то туда надо попасть… забраться, что ли? Или вон, послать отроков?

За дальним лесом, за густым сосновым бором, показался золотистый край солнца. Вытянулись, потянулись от забора и построек длинные темные тени. Ходили по двору работники, таскали дрова, разжигали печи в летней кухне да в дощатой риге — посушить сенца. Потянулся по двору, уходя в небо густой синеватый дым.

Дым…

— Эй, Флорка! Флориан, тебе кричу. А ну-ка, поди сюда, парень, — увидев вышедшего на двор мальчишку, по-немецки закричал лоцман. — Да, да, подойди.

Подбежав, отрок вежливо поклонился:

— Звали, господин?

— Звал, звал… Скажи-ка, тебе трубы чистить не приходилось?

— Какие, господин, трубы? — не поняв, переспросил оборвыш.

Бутурлин усмехнулся:

— Да которые в каминах, в печах.

— А-а-а! — воссиял глазами Флор. — Не, не приходилось. Но всех трубочистов знаю. А что?

— А то! — рассмеявшись, Никита Петрович довольно потер руки. — Давай, зови сюда всех: Игната, Леньку. Не-е, трубы чистить вам не надо будет. Просто походите по домам — наниматься. А сами по стенам глазейте, ага!

* * *

Сэр Томас Кинемонд, шотландец, волею его величества короля Карла Густава коменданта крепости Ниеншанц проснулся нынче рано и, сделав обязательную выволочку слугам, пил утренний кофе в компании своей дородной супруги и двух дочерей-подростков. Коренастый, с вытянутым мосластым лицом и лихо закрученными усами, сэр Томас был нынче одет по-домашнему — в длинный атласный халат, называемый шлафроком, вошедший в моду совсем недавно, с легкой руки юного французского короля Людовика.

Лично намазав хлеб желтым коровьим маслицем, комендант лениво беседовал с домочадцами, одновременно просматривая рапорта, доставленные утром специальным курьером. Просматривать приходилось внимательно: ввиду присутствия в крепости высокого начальства — самого генерал-губернатора Горна — нужно было немедленно реагировать буквально на каждую мелочь, изображая самое искреннее усердие в несении службы.

— А это хлыщ с напомаженным щеками, он-то зачем приехал? — мадам Кинемонд, допив кофе, самолично налила себе еще одну чашку из надраенного до блеска кофейника.

— Ты про Мернера? — поднял глаза комендант. — Так он из Дерпта.

— Вот! Из Дерпта! — супруга сэра Томаса наставительно подняла вверх указательный палец. — А какого ж дьявола он сюда приперся? Небось, тебя собрался подсидеть?

— Ну, ты сравнила — Дерпт и Ниен! Хотя… Ниен-то побогаче будет, да. И поспокойнее.

— Поспокойнее? Это с этими-то русскими под самым нашим боком поспокойнее?

Дородная госпожа комендантша явно разволновалась, даже чуть было не пролила кофе на белоснежную скатерть, покрывавшую стол.

— Да уж, не только с русскими… — согласно кивнув, сэр Томас возмущенно взмахнул желтоватым бумажным листком — жалобой. — Вон, что пишут. Некий герр Бойзен, негоциант из Риги. Жалуется на нападение пиратов!

— Пираты! — разом ахнули дочки. — У нас?!

— У нас, у нас, — начальник крепости раздраженно покивал. — Дожили! Купец пишет, пираты напали прямо в дельте! На двухмачтовом судне. О! Кто-то из разбойников прикинулся лоцманом и посадил его корабль на мель!

— Лоцманом!

— На мель!!!

— Вот ужас-то!

— И все купеческое добро — разграбили! — хмыкнул сэр Томас. — Все унесли, до последнего гвоздика. Так купец и пишет, ага. Мол, посадили на мель его хольк…

— Хольк! — мадам комендантша жахнула ладонью по столу и громко захохотала, колыхаясь всем своим грузным телом. — Хольк! Ну и прощелыга этот твой купчина.

— Прошелыга? А что? Что такое?

— Ты знаешь, какие трюмы у холька, милый? Не знаешь. А я — знаю! Недаром мой папенька шкипером был. Так вот! Трюмы у холька очень и очень вместительные. Весьма! Туда целое стадо коров влезет, между прочим.

— Так ты хочешь сказать…

— Да! Не все у купца эти пираты вывезли, не все. Да, может, и не было никаких пиратов. Пьяный лоцман завел корабль на мель да сбежал — эка невидаль!

Выдав сие безапелляционное заявление, мадам Кинемонд вновь потянулась к кофейнику:

— Остыл уже… Марта! Да где там тебя носит? Марта! А ну-ка, сделай нам горяченького…

— Папенька, — подала голос одна из дочек, пухленькая, с удивительно милым, усыпанным веснушками, личиком. — А вдруг и правда — пираты? Русские, да?

— Ага, как же, русские! — насмешливо скривился комендант. — Куда им! Если это и пираты, так это датчане — точно… Ого! Вот еще рапорт. Какие-то неизвестные люди угнали с верфи господина Свенсона недостроенное судно.

— Недостроенное? — дочки и их дородная матушка недоверчиво переглянулись. — А зачем красть недостроенное? Да и как?

— Ну, оно уже на воду было спущено, — пояснил сэр Томас. — Только без парусов. Так пишут.

— Так, верно, это русские!

— Может, и русские. А может… Да сами знаете, тут ведь кого только нет! Ага… — допив остывшее кофе, комендант перебрал оставшиеся бумаги. — Кажется, последнее. Да. Некий герр Герхард фон Ванзее, суб-лейтенант. Мой непосредственный подчиненный…

— А это тот молоденький! — услыхав знакомое имя, тут же оживились дочки.

— Хм… молоденький. Тот еще прощелыга, между нами говоря!

— Да у тебя, Том, как послушаешь — все прощелыги!

— Ну, так ведь так оно и есть! Этот вон, проявляет бдительность… Мол, русского шпиона узнал! Этим немцам, знаете ли, везде русские шпионы мерещатся. Нет, вы только послушайте, что пишет! Он и его знакомый, некий Антон Байс, негоциант — тот еще фрукт, между прочим! Опознали… Опознали!.. в таверне «Три короны» некоего Никиту Буту… Бутю-р-ли-на… черт бы его… лоцмана. Между прочим, повешенного в прошлом году в моей крепости!

Мадам опрокинула на скатерть только что налитую служанкою чашку:

— Как это — повешенного?

— Да так! — побагровев, сэр Томас двинул кулаком по столу, так, что вся стоявшая на нем посуда подпрыгнула, жалобно зазвенев. — Так и пишет — повешенного! Мол, не того тогда повесили, помогли сбежать. А вы говорите — не прощелыга!

— Чушь какая-то, папенька!

— Вот и я полагаю — чушь! В таверне-то, с пьяных глаз, и не то еще увидишь. Бывали случаи… Да я не про себя!

Вздохнув, комендант взял салфетку и вытер выступивший на лбу пот:

— И все ж таки придется служебную проверку проводить. Ох, придется!