он постарался произнести в перерывах между криками боли очередной нечистой.

Все воины Рассвета знали, что их лидер даже ночью стоит на страже веры и очищает от скверны сосуды во имя веры. Не щадя себя, он отказывается от сна ради очищения мира.

— Это не может подождать? — раздражённо уточнил Его Святейшество, вытирая лезвие серпа и подставляя серебряную чашу под толчками покидающую тело нечистой кровь.

— Это связано с Кровавым, — ещё ниже склонился слуга, чтобы случайно заметить в до блеска начищенных носках туфель отражение действия Альба Ирликийского. А тот в этот самый момент поил из чаши кровью грязную нечестивицу Кровавого. Слугу чуть не вывернуло от отвращения. Но он стойко держался. Его Святейшеству виднее, как очистить от скверны.

Послышался тяжёлый вздох.

— Проси!

Слуга выскользнул из шатра, так и не разогнувшись из поклона.

Серв вошёл с протянутой рукой. Голова опущена, но спина гордо выпрямлена. На губах паладина играла предвкушающая улыбка. Новости однозначно были хорошими.

Альб ополоснул руки в розовой воде и тщательно вытер, прежде чем взять пергамент от своего верного пса.

«Эхо души Кровавого появилось в нашем мире».

Его Святейшество победно улыбнулся. Явился-таки.

— Нападать наш старый недруг будет в полдень, ибо полночь уже прошла спокойно. Но мы его поторопим, — Альб обернулся и с предвкушением облизнулся при виде блондинки.

— Вели приготовить крестовины для грешниц.

Серв нарисовал вопросительный знак в воздухе.

— Три для оставшихся нечистых.

Взгляд паладина невольно упал на женщину Кровавого.

— А эту мы оставим на десерт!

* * *

Я пришёл в себя рывком. Ольга совала мне в руки подзорную трубу и указывала на лагерь святош. Одевался под заинтересованным взглядом девушки, которая очень старалась смотреть куда угодно, только не на меня. Выходило откровенно плохо. И судя по покрасневшим щекам, это понимал не только я.

На выходе из палатки я первым делом оценил высоту солнца над горизонтом. Выходило что-то около семи-восьми утра. Уже не рассвет, но и до полудня далековато. Приложив окуляр к глазу, я рассматривал слаженные действия святош. Да уж, казни проводить они всегда были мастерами. Сожжение, колесование, распятие — варианты на любой вкус и бюджет. Агафью среди девушек, запертых в стальной клетке в лохмотьях, я не заметил. Зато заметил кое-кого другого.

У основания моей башни на резном троне из миртового дерева восседал во всём белом целый и невредимый Ирликийский Ангел, Его Святейшество Альбиний. Голову его увенчивал венец с розоватыми вместилищами благодати Рассвета, на пальцах красовались перстни с такого размера камнями, что непонятно было, как он руками шевелил.

— Сука! Ничего его не берёт! Даже посмертное проклятие! — сплюнул я разочарованно и отвернулся.

— Кого? — заинтересовалась Ольга и взяла у меня подзорную трубу. — Эту слащавую мумию?

— Кого? — не понял я.

— Ну мужик во всём белом, с претензией на главного.

— А при чём тут мумия? — переспросил я.

— А ты не чувствуешь?

— Что?

— У него ниже пояса всё разлагается, — принялась объяснять эмпатка. — Он — импотент, — но, увидев мой непонимающий взгляд, тут же поправилась, — нет, даже хуже. У него там всё выгнивает, никакие лекарства не спасают и магия. И мужика извратило так, что он теперь стал фанатом садо-мазо. Получает удовольствие только от причинения боли кому-то. Причём, сильнее всего почему-то ненавидит женщин. С особым извращением любит их ломать и подкладывать под кого-то. Сам при этом наблюдает.

— Ты это всё в подзорную трубу сейчас высмотрела? — не смог сдержать я недоверия в голосе. Палатка уже была успешно собрана, а в паре кружек, на дне которых лежали солнечные камни, уже вскипала вода. Добавив в талую воду по щепотке соли и по пучку местного забористого зелья, передал чашку Ольге.

— Я же эмпат, — как само собой разумеющееся объяснила девушка, уже в свою очередь глядя на меня, как на умалишенного. — У вас что эмпатов нет?

— Есть! — не стал я спорить. — Та же графиня Коброва — эмпатка, как и её дочь, розововолосая невеста Мангустова. Но только что-то они такими подробностями не фонтанируют направо и налево.

— Хреновые, значит, эмпатки. Хотя… — она задумалась. — Судя по тому, что мы в другом мире, твоя душа тоже ни хрена не из мира тотемов, верно? — Я никак не подтвердил и не опровергнул предположение, но Ольге это и не требовалось. — Отсюда следует вывод, что когда в тот мир переносится живая душа с сильным даром, то её дар значительно ярче, чем у местных. Там вроде как песочница, где магический потенциал пришлых раскрывается во всей красе. Вон, с магами крови там тоже не сказать чтобы был комплект. Ты на их фоне уже на уровень божка тянешь.

— Ты отвлеклась от темы. Откуда такие познания? — решил я вернуть разговор в интересующее меня русло.

— Боги, да всё вокруг пронизано эмоциями. В местах побоищ вообще такой фон, что проще вздёрнуться, чем там жить постоянно. А так от любого человека фонит. Только успевай читать. В основном недовольство жизнью, близкими, работой, второй половиной, детьми, реже радостные моменты. От этого учишься закрываться со временем, иначе в перспективе станешь постоянным жителем дома для умалишённых.

— Меня ты тоже читаешь? — был мой первый вопрос.

— Отчасти. Поверхностные эмоции. Ну и, если быть откровенной, то на нормальный уровень владения я ещё не вышла. Тяжело обживаться после тысячелетий забвений и четверти века статичного наблюдения.

— А так и не скажешь. Сработала эффективно на свадьбе.

— Это мы с Хельгой, — нехотя призналась эмпатка и отвернулась к долине. — Она Асту спасала.

— Про фон местности, — я вспомнил потерянную Хельгу, бродившую вдоль болота, — ты же чувствовала остаточный на моих землях.

— Ты про эти или про те земли? — деловито уточнила девушка, уходя от ответа. Да и я тоже хорош. Судя по увиденному мною отрывку побоища, вспоминать такое никто в здравом уме не захочет.

— А ты и здесь уже успела что-то увидеть?

— Посмотри, — Ольга доверчиво развернулась ко мне и подставила раскрытую ладонь. Отказываться от предложения было глупо, поэтому я прокусил запястье и погрузился в воспоминания эмпатки. Вынырнул я оттуда в состоянии холодной ярости.

Суки! И ведь сделали это не сразу после моей смерти. Позже. Прошло с полвека, наверное, может, чуть меньше. Убили