обошла ее, заглянула в каждую бойницу и отодвинула занавес, скрывавший карту.

— Майкл, мастер Юлий. Кронмир предполагал, что патриарх служил не Некроманту, а третьей силе. Или был четвертой. — Она посмотрела на мастера Юлия в поисках поддержки.

— Да, — сказал он. Если не считать тех редких случаев, когда мастер Юлий напивался, он был молчалив и не тратил слов зря.

— Очень неприятная мысль, — заметил Майкл.

— Габриэль говорит, что может существовать пятьдесят сил или больше и мы о них не узнаем, пока они не проявятся. — Бланш постучала по столу свитком пергамента. — С этой минуты, пока не вернется Габриэль, мы охраняем всё и всех. Гонцы ходят парами, обозы — под охраной. Мне кажется, что сейчас наше самое слабое место — еда.

Мастер Юлий кивал в такт словам своей госпожи.

Она передала Майклу лист бумаги. На нем мелким твердым почерком были подробно описаны все случаи инакомыслия в Арле, особенно возражения по поводу изъятия еды.

— Боже, мы шпионим за новой королевой? — удивился он.

— Майкл! — сказала Бланш материнским тоном.

Майкл скривился.

— Глупый вопрос, конечно, шпионим. Кровь Христова, ты что, хочешь сказать, что люди злятся, когда мы кормим голодных глупцов?

— Арле злится, — кивнула Бланш, — не в последнюю очередь потому, что среди голодающих бедняг в полях могут оказаться их пропавшие сыновья и мужья. Или не оказаться. Очень болезненный вопрос. Комнин старается обрабатывать людей как можно быстрее, но все равно получается медленно.

Комнин осматривал любого, утверждавшего, что он из Арле. Дважды он нашел людей с живыми червями.

— И горожане относятся к ним как к предателям, во всяком случае некоторые из них.

— Милосердные святые, — пробормотал Майкл, дочитав отчет до конца, — а я-то думал, почему этим занимается такая важная персона.

— У нас две причины, — мягко сказала Бланш. — Во-первых, мы не можем позволить себе новое появление червей. А во-вторых, в этих двух случаях по крайней мере один раз мы имели дело с новым червем, а не со старым.

— Они все еще там. — Майкл побледнел.

— Мы не знаем, откуда они берутся, — призналась Бланш, — или как они попадают в людей. Раньше я боялась умереть от проказы, потом боялась, что меня изнасилуют, а теперь боюсь только червей. — Она отвернулась, вздохнула. — Кронмир отправился на юг шпионить за патриархом, и теперь он мертв. Мне нужно больше заниматься с мечом. Мы в опасности. В Арле неспокойно, и мы должны сохранять бдительность.

— Ясно, — кивнул Майкл. — Итак, мы отправляем схолариев прикрыть обоз.

— И принимаем все возможные меры, чтобы накормить выживших, найти им укрытие и обработать их, чтобы отправить прочь, — подхватила Бланш. — У нас набралось почти шесть тысяч северных этрусков, готовых отправиться домой. К концу недели будут еще. Им нужна еда и безопасная дорога. Если мы поспешим, они, может быть, успеют собрать урожай на собственной земле.

Майкл читал другой отчет, тоже об инакомыслии, на этот раз в Харндоне.

— И?

— Что если Комнин доставит их к обозу, накормит мясом, а затем отведет через горы к Изюминке? Пока у нас есть форпосты и охрана дорог? — Она наклонилась вперед.

— Я понимаю, ты им сочувствуешь…

— Это не христианское милосердие! — огрызнулась она. — А даже если и оно, то практичное. К четвергу их тут будет десять тысяч, десять тысяч ртов, которые нельзя накормить, сидя в конце линии снабжения в двести лиг длиной. В Арелате это будет проще, как в городе, так и в деревне. Потому что еда, которая едет через горы, предназначена не для голодающих, правда, Майкл?

— Нет, она для армий. — Он поднял взгляд от отчета о разногласиях в Арелате и посмотрел в глаза Бланш. — А Габриэль ничего такого не говорил.

— Он об этом не подумал. Пришлось думать мне.

Майкл выглянул в маленькое окошко.

— Ненавижу принимать решения, — признался он, — но ты права. Если мы сможем отправить десять тысяч ртов через горы в Митлу и Верону, давай сделаем это. Им придется уйти послезавтра. Изюминка вернется через три дня, если не будет сражений. Большой обоз пройдет мимо нее… сегодня вечером? Я надеюсь.

Бланш уже писала приказ.

СОРОК ЛИГ ОТ АРЛЕ — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Оставалось двенадцать дней до открытия врат. Габриэль внезапно проснулся, и мозг его лихорадочно заработал. Первая его мысль была о Бланш — он подумал, что до нее всего сорок лиг, и представил, что она может сейчас делать. Неловко накинул плащ на оруженосца и пажа, которые крепко спали.

Некоторое время он лежал. У него болела спина, он вытянул сначала серебряную руку, которая никак не отреагировала, а затем вторую, которая болела от старых ран и еще оттого, что он ее отлежал. Бедра болели, плечи болели, и он лежал, думая об умирающих людях.

В середине ночи он скатился с груды срезанных папоротников, принесенных, чтобы императору было «удобно», медленно поднялся на ноги, дрожа от холода. Поковылял прочь, чувствуя себя в три раза старше, чем на самом деле.

Его шаги разбудили Анну, и она принялась за дела: принесла медный котелок, вскипятила воду на костре и заварила чай из еловых почек, как учила ее мать. Добавила в него ложку меда и сунула чашку в руку императору. Фрэнсис Эткорт хромал к костру с черно-белой птицей на руке и кожаной папкой. Анна знала, что это важно, и ускользнула прочь, к Ателию.

Габриэль отпил чая и вынул послание из маленькой трубки на левой ноге огромной птицы. Птица схватилась за его большой палец, как за насест, и порвала его замшевые перчатки.

— Это и есть знаменитый Е тридцать четыре?

— Он самый, — с удовольствием сказал Эткорт.

Габриэль погладил птицу по перьям и поцеловал в макушку.

— Ты, наверное, всех нас спас, милый.

Е.34 оказался первой птицей, которая пережила путешествие в Арле и обратно, сообщив им, что цитадель на горе все еще борется. Держа птицу на одной руке, другой Габриэль развернул свиток и улыбнулся. Это был почерк Бланш, и чернила едва высохли. Она проснулась раньше него.

«Обоз 4 на месте. Изюминка движется на север, ее кавалерия может добраться до Сан-Коломбо сегодня. Кларисса собирает урожай, мы сами ходили в поля еще вчера, я устала. Е.16 принесла отчет об ужасном нападении на Гавр, потери кораблей огромны. Винят „морских чудовищ“. Я послала сэра Георгия на юг с этрусскими беженцами. У нас все хорошо. Когда ты приедешь?»

Последнее слово было подчеркнуто и заставило его улыбнуться. Как и несколько беспорядочная подача информации. Хотя…

У них было восемь обозов, некоторые целиком состояли из скота. Четвертый — самый большой обоз из