И вновь зазвенели льдинки.

А я сжал ладонями голову, пытаясь их не слышать, не думать, не вспоминать…

…Холод, отгрызающий от тела куски мяса. Именно так я это помню. Холод казался зверем, рвущим плоть, вылизывающим кожу колючим языком. Я лежал на черном камне и слушал, как звенят льдинки. Их мелодия была красивой, если бы эта песня не была песней смерти. Умирать не хотелось… Было страшно. Больно. Холодно. И льдинки все звенели… Как я оказался на этом камне? Или он лишь до одури похож на тот, из моего детства? Но воспоминание обрывалось, не давая ответа.

Настроение испортилось окончательно, и я вновь разозлился. Привычность этой эмоции уже начинала как-то напрягать. Не глядя на девчонку, пошел вдоль скалы, стараясь не смотреть на плоский камень внизу. Но он против воли притягивал мой взгляд. Одри молчала, но шла следом. Я же размышлял, что будет, если меня вновь утянет на Изнанку. Два раза повезло, и я вернулся довольно быстро, но и первый раз, выкинувший меня на окраину Лаора, я тоже прекрасно помнил. Самое поганое, что оставшись здесь одна, Одри вновь начнет жечь мне нутро своей болью…

Я остановился так резко, что девушка врезалась мне в спину и ойкнула, потирая лоб.

— Ты что? Что случилось?

Я не отвечал, уставившись на ее перепачканное лицо. Так-так. Первый раз я попал на Изнанку, когда нас с Одри ничего не связывало. И смог вернуться лишь через развилку дерева, и то, оказался на задворках империи, а не в Кайере.

Зато последующие случаи возвращался исправно на место «отбытия» и довольно быстро.

Неужели эта связь с Одри тянет меня обратно?

— Лекс, что с тобой? — испуганно дернулась Одри. Я развернулся и пошел дальше, не обращая внимания на ее вопросы. Она что-то бубнила, так что пришлось накинуть на нее аркан молчания, чтобы не мешала мне думать.

Значит, связь, образовавшаяся от случайной ночи с девушкой, оказалась мне полезной? Кто знает, где бы я был сейчас, если бы не она? И смог бы вновь вернуться через развилку на скале, или в моем теле уже жил бы какой-нибудь демон?

Меня передернуло от этой мысли. Да лучше собственноручно себе горло перерезать. Но если я верно понял, то Одри своими эмоциями тащит меня в наш прекрасный мир. Разобраться бы еще, что тащит меня на Изнанку!

За каменным уступом горная тропка пошла вниз, и идти стало легче. Периодами я останавливался, чтобы прощупать потоки, но пока не находил устойчивого, хотя поток однозначно усиливался, но пока его движение было мне непонятно, лишь общая направленность, по которой я и двигался. Чтобы поставить портал, мне нужна хоть какая-то стабильность. Ну и отсутствие молний, желательно. Одри пыхтела за спиной, потом рядом, когда дорога расширилась, бросая на меня злые взгляды. Два раза пришлось перелететь через перегородивший дорогу обвал, но и в этих случаях. Одри не произнесла ни звука, лишь яростно шипела, когда я ее перекидывал через плечо. Мне так было удобнее, а ее мнение меня не слишком волновало…

* * *

Остановился, когда девчонка в очередной раз споткнулась и полетела носом вперед. Я успел схватить конец плаща, дернул, задерживая Одри. Она булькнула что-то и осела на землю.

— Привал, — объявил я, осматриваясь и решая, где искать съестное. У черных скал кое-где торчали жухлые кустики с ягодами, но пробовать их не было никакого желания. Хотелось мяса. Хорошо прожаренный кусок телятины с брусничной подливкой, свежей зеленью и кружкой пенного хелля.

— Тут кроме серых и невкусных тварей кто-нибудь водится? — повернулся к Одри. — Может, кролики? Ну или, на худой конец, перепелки?

Она вновь что-то прошипела.

— Говори понятнее, что ты там мычишь?

Одри кинула на меня убийственный взгляд, подобрала камень и нацарапала что-то на земле. Я присмотрелся:

«Ты меня лишил голоса, придурок!»

— Ух ты, точно, — вспомнил я. — Ну ладно, сам найду.

Одри открыла рот, уставившись на меня с такой яростью, что я с трудом удержал смешок. Она принялась гневно писать что-то, сжимая камень до побелевших пальцев.

— Пока ты сочиняешь ругательства в мой адрес, я найду что-нибудь съедобное, — хмыкнул я и заботливо установил вокруг девушки клетку. Тонкие прутья, сотканные из силы, не позволяли Одри уйти. Зато и к ней никого не подпустят. Она затопала ногами, потрясая кулаками и открывая рот в беззвучном вопле. Я подмигнул.

— Не скучай. Я скоро.

Аркан возвращения голоса выкинул, отойдя подальше, решив, что он может ей понадобиться в случае непредвиденных обстоятельств.

— …Лекс! Я тебя убью! Выпусти меня, сволочь! — донес порыв ветра.

Я же со вздохом вспомнил своего защитника. Все-таки с Армоном удобно. Нюх, зрение, скорость — он рожден охотником. У меня же в арсенале лишь магия и обычные человеческие реакции.

Вернулся почти через час. Одри сидела, насупившись, в клетке и, увидев меня, вскочила. Окинула злым взглядом. Хмыкнула и… рассмеялась.

— Да уж, охотник из тебя никудышный!

— Просто здесь ничего не водится, кроме… этого! — возмутился я.

— Кроме мышей?

— Это не мышь. — Я поднял за хвост тушку. — Это что-то вроде хорька. Только маленький.

— Лекс. Это мышь.

Я пожал плечами и сунул добычу ей в руки. Ну мышь так мышь. Это единственное, что попало в мою магическую ловушку, пока я прощупывал потоки силы и пытался разобраться с их направлением. Насколько я понял, поток реагировал на чужеродную магию определенной силы, моя ловушка или аркан левитации не вызывали возмущения фона, а вот портал — да. И как это изменить, я пока не понимал.

— Прекрати хихикать, тебе не идет. И собери хворост для костра.

Одри картинно осмотрелась. Вокруг торчали черные камни-иглы, ветер гонял редкий снежок по граниту. Хвороста здесь не было. Оглушенная мышь пришла в себя и забила лапками, Одри взвизгнула и уронила тушку.

Мы проследили, как улепетывает, не веря своему счастью, наш несостоявшийся обед.

— Вонючая задница! Одри, ты что, не могла ее удержать?

— Я думал, она дохлая! И не ругайся при мне!

— Сама ты дохлая, — буркнул я. — А дичь должна быть лишь слегка оглушенной. Чтобы мясо дольше оставалось свежим.

— Конечно, можно даже не жарить, от сырого откусывать! — съязвила Одри. — Чтобы свежее было!

— Это называется сыроедение, — нашелся я.

— Это называется кто-то хреновый охотник!

Мы со злостью уставились друг на друга. Одри смотрела рассерженно, глаза сверкали, грязные щеки порозовели от гнева, и грудь бурно вздымалась в вырезе платья. Я сглотнул, уставившись в этот вырез. И понимая, что обедать я перехотел. И сейчас все мои мысли лишь о другом голоде. Кровь заколотила в ушах, губы пересохли, и штаны стали мешать. Шагнул к ней, словно веревкой привязанный, уже представляя, как стащу с соблазнительного тела все эти тряпки…