— О, конечно, нет! — рассмеялась Интиория. Удивительные зеленые глаза сияли изумрудами. — Вы наши гости, рихиор. Очень желанные гости… — она склонилась ниже, заглядывая Армону в глаза. Он замер. На ум пришла неприятная ассоциация, что замер, как кролик перед удавом. — Конечно, нет… — язычок прошелся по губам. — Вот только… — еще ближе. Зелень глаз завораживает. — Только… если ты попытаешься сбежать, мы тебя съедим!

Они застыли на миг, меряясь взглядами, а потом девушка откинула голову и расхохоталась.

— Какой смелый оборотень! Совсем не боится, надо же! Знаешь, ты все больше мне нравишься! Как твое имя?

— Армон.

— Армон? И все? А как же рихиоровские приставки, знаки, регалии?

— Откуда тебе знать про них? — он прищурился. — В Пустоши есть такие, как я?

— Нетерпеливый оборотень, — пропела Интиория, вновь начиная свое скольжение вокруг него. — Все ты хочешь знать, все хочешь понять… А не понимаешь. Я могу помочь тебе. — Кольцо змеиного тела на миг сжало Армона и отпустило. — Если ты захочешь. Я тебе, а ты мне… Мы могли бы… стать друзьями. — Она вдруг лизнула его щеку, и Армон сдержал инстинктивное желание попятиться. — Ты хочешь стать моим другом, грозный рихиор?

— Смотря что ты подразумеваешь под дружбой, — нахмурился Армон.

— О, разве ты не знаешь, что значит дружить? — замурлыкала кошкой девушка. — Проводить вместе время. Общаться. Делать друг другу приятное… Доставлять удовольствие… Разве не так дружат рихиоры?

— Не уверен, — пробормотал оборотень. От блеска чешуи у него уже кружилась голова.

— Я очень нужный друг, Армон, — протянула Интиория. — Очень полезный. Тебе понравится, вот увидишь…

— Не думаю, что понимаю, о чем ты.

Она вновь рассмеялась и осеклась, когда на них упала тень. Ромт смотрел спокойно, в золотых глазах не было ни одной эмоции, лишь кончики хвостов подрагивали, выдавая истинные чувства пятнистого. Он одним взглядом охватил и царапины на стене, и Интиорию, обвившую хвост вокруг Армона, и самого оборотня.

— Интиория, тебя зовет Первый, — коротко бросил он и стремительно скрылся в зарослях.

Интиория развернула свои кольца, раздвоенный язык рассерженно замелькал между губ. Бросив на оборотня быстрый взгляд и прошипев: «Договорим позже», девушка скользнула в траву.

Армон выдохнул с облегчением.

Удар он скорее почувствовал, чем увидел, и тренированное тело отклонилось быстрее, чем оборотень успел подумать. Он присел, пропуская над головой острые когти Ромта. На замах времени не было, и Армон впечатал в бок пятнистому кулак правой руки и сразу врезал левой снизу в челюсть, вкладывая в удар силу своего распрямляющегося тела. Но сокрушительного, как он ожидал, эффекта не получилось. Ромт двигался просто невероятно быстро, а обернуться, чтобы успевать за ним, у Армона не было времени и пространства. Приходилось использовать частичную трансформацию, в которой он остался после попытки перепрыгнуть стену.

Второй бросок пятнистого он снова почти пропустил, когти располосовали ему часть щеки и плечо, лишь чудом не задев артерию. Один из хвостов Ромта скользнул по ноге, обвился и дернул, заставляя Армона потерять равновесие и рухнуть на землю. Он откатился сразу же, и вовремя — в мягкий дерн, где миг назад была его голова, вошли загнутые когти пятнистого. Выгнувшись, оборотень впечатал ногу в бок нападающего, тот покачнулся. И воспользовавшись этим мгновением, Армон бросил свое тело вперед, снося Ромта и опрокидывая его на примятую траву. Пятнистый упал упруго, сгруппировавшись, но всего на одно мгновение его голова откинулась, открывая шею. И этого мига Армону хватило бы, чтобы разодрать когтями мягкое горло, вырвать одним рывком гортань.

Но он не стал. Лишь ударил Ромта в голову, намереваясь оглушить. Прием, сваливший бы с ног лошадь, заставил пятнистого зарычать и вновь повалиться в траву, но сознания не лишил. И Армон сделал в памяти зарубку — кем бы ни было это создание, но силы в нем немало.

И жаль, что он его враг.

И отскочил в сторону, пригибаясь и группируясь, настороженно следя за движениями Ромта. Тот перевернулся и тоже поднялся на ноги, потер челюсть, сплюнул на землю кровь.

Армон опустил голову, готовя тело к обращению в прыжке, но все еще оттягивая этот миг. Два зверя застыли друг напротив друга, оскалив клыки и сверля друг друга взглядами. Тела дрожали от напряжения, каждая мышца — словно стрела, готовая сорваться. И каждый знал, что из этой драки выйдет лишь один победитель.

— Хреновое у вас гостеприимство, — бросил Армон, не меняя позу.

Ромт мигнул. В золотых глазах мелькнуло… удивление.

— Какие гости, такое и гостеприимство, — хмыкнул он, но клыки спрятал и выпрямился. — Ходи — оглядывайся, оборотень.

Дернул хвостами и ушел в заросли травы.

— Отлично, — процедил Армон. Постоял, раздумывая, и пошел следом, решив, что Ромт не станет ждать его, притаившись в кустах. Насколько понял рихиор, Ромт был бойцом, а такие в кустах не ждут и предпочитают честный поединок.

По крайней мере, он на это надеялся.

Полудрема… Кажется, мне снилось что-то приятное. Светлые волосы, разметавшиеся по покрывалу… пухлые губы и дерзкий язычок, скользящий по моему телу все ниже и ниже… Инстинктивно вжался в мягкое и упругое, что было рядом. Подмял под себя, перевернул, не открывая глаз. Сон перемешался с действительностью, сновидение с явью… Под сухими губами теплая кожа… Скула… Шея с торопливо бьющейся жилкой, косточка ключицы… Запах горьких трав… Зрение не нужно, на ощупь лучше, выпуклее, ощутимее… Горячее. Ладони сжимают женскую грудь… И гортанный низкий стон Одри вызывает новую волну возбуждения, она накрывает меня с головой, прошибает разрядом позвоночник и выжигает мозг. Зачем мне мозг? Я хочу лишь чувствовать, лишь трогать, лишь входить в это тело, что выгибается подо мной. Напряженные до дрожи органы чувств ловят ее дыхание, ее звуки, ее движения и вкус. Хочется растянуть это до бесконечности. Хочется оказаться в ней немедленно. Даже от легкого нажатия губы раздирает хрип, который я загоняю внутрь, не позволяя ему сорваться…

Еще один ее стон, и реальность окончательно вытесняет дрему, я открываю глаза.

В сером свете зарождающегося утра ее глаза тоже серые, лишь розовая каемка вокруг радужки ярче, чем обычно. Взгляд затуманенный, зрачки расширены, губы приоткрыты, голова откинута, открывая шею для поцелуев. Или клыков. Я ловлю все эти столь очевидные сигналы женского возбуждения, и они распаляют еще сильнее, посылая вдоль хребта новые разряды дикого, почти неконтролируемого желания. Я понятия не имею, когда успел стащить верх ее платья, не помню, как задрал подол и избавился от своих штанов. Инстинкты сильнее разума. И тело в полусне просто сделало то, что запрещало сознание…

Дернулся, то ли пытаясь облегчить давление, то ли прижаться теснее к женскому телу. Дыхание срывалось, словно я уже двигался в ней, сердце качало кровь рваными толчками, перед глазами — туман. И хочется захрипеть. Или зарычать зверем.