Однако с местными познаниями по ботанике все обстояло совсем иначе. Компания рассчитала, что в индийской флоре практически наверняка найдутся растения, обладающие нереализованным экономическим потенциалом, и что местные представления о растениях и местная наука позволят в кратчайшие сроки получить к нему доступ. К середине XVIII века Компания начала методические исследования в этой области и в 1787 году основала в Калькутте ботанический сад. Первый суперинтендант подполковник Роберт Кайд был человеком практического склада, однако к роли Компании относился дипломатично. Он считал, что сад должен служить «не для коллекционирования редких растений как диковинок или украшений, единственное назначение которых – удовлетворить вкус к роскоши, а для создания запасов семян таких растений, которые могут оказаться полезными как обитателям здешних мест, так и уроженцам Великобритании, а в конечном итоге послужат развитию национальной торговли и упрочат ее богатства».

Тем временем на юго-востоке в неисследованной прибрежной области под названием Коромандельский берег один молодой шотландский врач и ботаник уже начал составлять внушительный каталог полезных растений региона. Уильям Роксбер поступил на службу в Компанию в качестве хирурга в 1776 году, однако большую часть времени посвящал изучению туземной флоры. К 1789 году он забросил медицину и занял пост ботаника Компании в окрестностях Мадраса. Вместе с должностью к нему перешла и работа над проектом, инициатором которого был его предшественник Патрик Рассел. Рассел мечтал собрать полный каталог экономически значимой флоры Коромандельского берега, и план работ получил одобрение Джозефа Бэнкса, от которого все и зависело. После отставки Рассела Роксбер продолжил работу над книгой, тем более что львиная доля материала была уже подготовлена. У него были собственные полевые заметки и целая папка рисунков одного индийского художника, которого Роксбер «нанял на постоянной основе, чтобы рисовать растения, которые он тщательно описывал и добавлял замечания об их применении на основании собственного опыта или знаний местных жителей».

В конце концов у Роксбера накопилось для проекта Компании более 2500 рисунков, из которых Джозеф Бэнкс отобрал для публикации 300. Они вышли в свет в трех частях в период с 1795 по 1820 год под названием “Plants of the Coast of Coromandel” («Растения Коромандельского берега») и по сей день остаются одной из самых выдающихся коллекций ботанических рисунков, опубликованных в Британии. Бэнкс полагал, что это лучшее собрание зарисовок индийской флоры в Европе. Особую значимость иллюстрациям придает то, что они созданы на стыке культур и представляют собой своего рода гибриды. Компания предпочла бы точные, неприукрашенные рисунки для полевого определителя, шпаргалку для коллекционеров и потенциальных культиваторов. А получила она экзотический сплав европейской точности и могольского стиля с его страстью к цветочным орнаментам.

Могольской культуре свойственна давняя традиция рисования цветов, в основном в виде изысканных миниатюр, созданных наслоением ослепительно-ярких непрозрачных красок. Окончательно отделывали картину при помощи тончайших кисточек, которыми проводили в краске бороздки, чтобы передать текстуру и детали поверхности. Так можно было отразить и глянец лепестков, и кожистость листьев. По современным стандартам традиционные могольские изображения цветов предельно детализированы и прекрасно передают общее ощущение от цветка, но не средствами импрессионизма – это скорее гиперреализм. Однако Ост-Индская компания сочла, что в оригинальном виде они излишне декоративны и это бросается в глаза. Этим рисункам недоставало буквализма и суровой ясности линий, привычных для европейской ботанической графики: считалось, что именно так «подобает» рисовать научные иллюстрации. А еще в них не применялись некоторые приемы, например перспектива, без которых, как считалось на Западе, невозможно передать характерные особенности растения и дать возможность надежно его определить.

И тогда в рамках процесса, который впоследствии привел к химерическому стилю «Коромандельского берега», руководство Компании решило обучить индийских художников европейским приемам. В качестве примеров для подражания им показывали альбом “Flora Londinensis” Джеймса Сауэрби с его педантичным вниманием к деталям и ко всем внешним и внутренним структурам растения. Они знакомили местных живописцев с тонкостями акварельной техники и советовали несколько приглушить здешние пигменты – они-де слишком ярки для аскетичных британских глаз. Мы не знаем, кто были эти индийские художники, известно лишь, что по большей части это были индусы и в их число, вероятно, входили художники Халудан, Вишну Прасад и Гурудайал, которые работали на Ост-Индскую компанию. Судя по всему, они охотно перешли на новую технику: рисование по заказам Компании обеспечивало их постоянной работой, пусть и платили за нее сущие гроши. Но хотя им удалось добиться точности, которой требовала Компания, избавиться от привычек и традиций своей культуры оказалось не так-то просто, и возникший самобытный стиль, который стали называть «стилем Компании», уникален именно смешением культур. На первый взгляд рисунки аккуратны, наглядны, при необходимости даже схематичны. Однако художники, соблюдая все договоренности и ни в коей мере не фальсифицируя детали личности растения, создавали композиции, наслаждались контрастами форм и цветов, искали закономерности и прорабатывали занятные внешние детали так точно, что рисунки получались словно резные. В этом индийские художники, сами того не понимая, следовали древней глобальной традиции, зародившейся еще в эпоху палеолита и очевидной и в пышных рельефах европейской готики, и в китайской пейзажной живописи, которые воспевали изобретательность и прихотливость растительного мира.

Водяной орех – семейство Trapa – это водные растения с клубневидными корнями, богатыми крахмалом и жирами, одна из основ азиатской кухни, известная по восточным блюдам и на Западе. Индус-художник, рисовавший Trapa в XVIII веке, пренебрегает корнем, который и есть в растении самое главное, зато увлекается плавучими листьями. Они ромбической формы, окаймлены темной штриховкой и расходятся от стебля, будто веер игральных карт. Лагерстремия, она же индийская сирень, в наши дни – популярный садовый кустарник, однако на рисунке из «Коромандельского берега» она предстает в совершенно новом свете – художник подчеркнул фактуру лепестков, похожих на клочки гофрированной бумаги, и расположил их изящным венчиком вокруг цветоножек, но при этом довольно неуклюже вывернул один лист, чтобы показать изнанку. Индийские художники повсеместно не спешили проявлять буквализм, на который так рассчитывали их наставники. Тени, которые должны добавлять глубины, иногда появляются не с той стороны, а фон зачастую так насыщен, что основной рисунок на нем теряется. Изображение цизальпинии душистой (Caesalpina sappan, источник ценного красного красителя), где мелкие желтые цветы расположены на фоне папоротниковидного листа, выглядит как набивная ткань кричащей расцветки, но едва ли подает цветы в выигрышном ракурсе (см. рис. 29 и 30 на цветной вклейке). Крупные листья особенно часто рисовали одним оттенком зеленого и наводили красивый лоск, так что лист выглядел аккуратно, будто яичная скорлупка, но к реализму это не имело никакого отношения. «Отвратительные листья, за которые главного художника стоило бы прирезать», – гласит безжалостная приписка Компании на обороте одного из оригинальных рисунков. Однако Мария Грэм, сестра профессора ботаники из Эдинбурга, в 1810 году наблюдала некоторых художников Роксбера за работой и решила, что «никогда еще не видела таких красивых и точных изображений цветов».