Не хотелось вставать, тащиться на работу и уныло перебирать бумаги. Саша вспомнила прошедшую ночь и с наслаждением потянулась. Надо же, как оно, оказывается, бывает? Никакого сравнения с ее прежним, очень жалким сексуальным опытом.

Никита лежал на животе, лицом в подушку. Саша, недолго думая, взгромоздилась на него, прижалась к горячей спине. Он поерзал, повернул голову и сонно улыбнулся.

— Вставать, что ли, пора?

— У нас еще есть с полчаса. Или чуть больше, если не будем завтракать, — прошептала Саша, удивляясь собственной смелости. И когда все повторилось — не так, как ночью, без яростной страсти и почти без поцелуев, с необычной, трепетной нежностью, страхи покинули ее окончательно.

Одевались они второпях. Бегали по квартире и хохотали, когда находили свою одежду в неожиданных местах, затем мигом спустились к машине и помчались к Саше на службу, лавируя между такими же торопыгами, сновавшими по шоссе.

— Заедешь за мной вечером? — спросила Саша, когда Никита, визжа тормозами, остановил «Фольксваген» возле здания администрации.

— Постараюсь, — неуверенно ответил Никита. — На сегодня у меня два больших дела. Одно — важное, другое — неприятное.

Из машины он не вышел, дверь Саше не открыл. Утренний романтизм, казалось, выветрился без остатка. Саша, которая уже вообразила красивый финал, мгновенно вышла из себя.

— Понятно! — холодно сказала она, но дверью машины стукнула так, что Никита тотчас словно очнулся, выскочил следом, схватил ее за руку и заставил остановиться.

— Что тебе понятно?

— Заметь! — Саша гордо вздернула подбородок. — Все, что произошло, тебя ни к чему не обязывает! Вешаться на шею никому не собираюсь!

Она поджала губы, окинула Никиту суровым взглядом и втайне порадовалась, что, кажется, он ошарашен ее заявлением.

— Ничего я такого не думал, — промямлил он.

Но этот беспомощный тон взбесил Сашу еще сильнее.

— Вот и не думай! — вскипела она и пошла прочь, тоненькая, с прямой, как у солдата, спиной.

Никита, как она на то надеялась, тут же догнал ее, схватил за руку и, развернув к себе, проникновенно произнес:

— Саша, не злись! Дело есть дело! С работы ведь меня пока не уволили! Саша! Все хорошо! Послушай!

Он заглядывал ей в глаза, а она отворачивалась, кусала губы и чувствовала себя полной дурой, потому что всегда презирала истеричных клушек, которые устраивали сцены по поводу и без повода, да еще в расчете на аншлаг. Вон тетки из соседнего отдела едва из окон не выпали, когда узрели ее с мужчиной. Конечно же, многие из них узнали Никиту, поэтому своими капризами она подставила не только себя, но и его. Слухи поползут по городу, обрастут неприятными подробностями, и все потому, что она решила взбрыкнуть и продемонстрировать свою независимость. В конце концов, на что она обиделась? На то, что придумала себе нелепую сказку, в которой Никита, встав на колено, подносил бы ей домашние тапочки? Как это в духе романтичных идиоток, мечтающих о принцах, которые одновременно целуют ручки, клянутся в любви и сражаются на мечах с толпами монстров! Всего лишь после одной-единственной ночи, которая для принцев обычно не так важна, как работа.

Саша выдохнула и обняла Никиту. Почувствовала, что он напрягся, и даже успела испугаться, но он засмеялся и поцеловал ее в ухо. Тетки в окнах не выдержали и распахнули створки.

Никита махнул рукой и бегом направился к машине. Саша окинула теток победным взглядом и мысленно пожелала: «Чтоб у вас глаза повылазили!» Окна мигом захлопнулись. Саша усмехнулась и направилась к входу в здание администрации.

* * *

Вопреки опасениям Быстрова была на работе. После обстрела на шоссе Никита ждал, что муж заточит ее в высокую башню, откуда Юля будет с тоской взирать на суетный мир. Парковочное место, которое обычно занимал ее «Кайен», оккупировала чья-то серая «Тойота», и, судя по гневным взглядам, это обстоятельство Юлю невероятно огорчало. Появлению Никиты она не обрадовалась, сердито глянула из-под насупленных бровей и рухнула в кресло.

— Смотрю, ты жива-здорова! — тактично заметил Никита и даже приветливо улыбнулся.

Однако энтузиазм пропал зря. Юля смерила его мрачным взглядом, выдержала паузу и со всем сарказмом, на который была способна с утра, ответила:

— Очень смешно! Просто умираю от смеха! Если хочешь кофе, сам наливай, я вам тут не нанималась!

То, что клокотало в ней и рвалось наружу, совсем не походило на сожаление о временно утраченной машине и скандале с мужем. Но Никита, не думая о том, что чашка с недопитым кофе может прилететь ему в голову, неразумно подлил масла в огонь.

— А в чем печаль? — спросил он, безмятежно улыбаясь. — Глаз не подбит, ребра целы! Валерка твой — святой человек! Третью тачку угробила за три года, а он лишь нотации читает! Не вру, мне приятно видеть тебя в добром здравии!

— Мои машины всегда в отличном состоянии, пока я не вляпаюсь в твои истории!

Юлины слова просто сочились ядом, но в планах Никиты ссора не значилась, и поэтому он миролюбиво сказал:

— Ладно, старуха, не злись! В конце концов я не виноват, что в нас начали палить. Валерка сильно бесновался?

— А как ты думаешь? Машину, конечно, придется ремонтировать, но страховых выплат должно хватить. А вот лишней головы у меня нет, случись что, не заменишь. Честно сказать, я не думала, что на этот раз отделаюсь легким испугом. Валерка так орал, что стены трещали. Трое соседей после поинтересовались: кого у нас убивали? Так что я теперь невыездная! Максимум, что дозволено, поездка на работу, да и то на такси. Чувствую себя как подконвойный зэк. Шаг вправо, шаг влево — побег, а прыжок — провокация! И за все — расстрел на месте!

— Вижу, сильно расстроилась из-за машины!

— Королевы не расстраиваются! Когда им грустно, они кого-нибудь казнят! — высокомерно ответила Юля и вдруг устало потерла виски. — Я сегодня верстальщика уволила. Надоел со своими закидонами, сил нет! Жалела, терпела — сирота, добрейший парень! А сегодня вдруг взяла и выгнала! И ведь знаю, что права! Алкаш запойный, сколько раз срывал сдачу номера. А сейчас вот сижу и думаю: куда он пойдет? Что будет делать?

Юля повертела кольцо на пальце, обреченно вздохнула и, не глядя в чашку, одним махом, словно водку, выпила холодную черную жижу.

— Ты из-за этого бедолаги бесишься? — спросил Никита. — Мучают совесть и переживания за обездоленного? Да найдет он работу, не парься, если пить бросит, конечно!

— Я бешусь оттого, что в меня стреляли, а я не знаю, кто и за что? И, самое любопытное, совершенно не боюсь! Наверное, от злости!

Никита нашел в шкафу чистую чашку, поставил на подставку кофемашины и нажал на кнопку. Агрегат заурчал, плюнул пенкой, и в чашку полилась горячая струйка. Юля подперла голову кулаком и небрежно поинтересовалась: