Наконец, Волод просто устало заснул на сутки, после чего очнулся уже практически здоровым.

Тёмная сараюшка и грязный тюфяк ничуть не удивили – к ним он привык за время болезни. А вот Сыч, сидящий на свалявшейся непоименованной шкуре рядом с каким-то жизнерадостным пожилым типом, вызывал чувство смутной тревоги.

– Как ты считаешь, – с живым любопытством спросил пожилой у Сыча, – парень совсем сдвинулся, или ещё очухается?

– Этот – очухается, – равнодушно ответил бандит. – Хотя, головой, конечно, не слишком силён.

– Стив меня забери! – голос Волода прозвучал совершенно нормально. Он довольно легко сел на своём лежбище. – Где-то я тебя видел.

– Сыч говорит, что вы с Ичаном и есть те два парня, что отдали Королю волшебную рубашку, – пожилой смотрел почти дружелюбно.

– А ты сам кто?

– Тягл в пальто, – пожилой засмеялся. – Хорош! Почти месяц живёт в моей банде, а потом ещё спрашивает. Я – Барон. Сорок восьмой барон Праворуких. Когда-то мы всю предпроспектовскую сторону держали, но потом откуда-то вылез Король и почти всех подмял под себя. Нас к Проспекту прижал, все хочет за Проспект в Пустоградье выкинуть. А сейчас он и подавно обнаглел: разгуливает со своей свитой в открытую, почти голый, и никто не смеет и пикнуть. А Вольная Братва, как прослышала о Стивеновой рубашке, сама к нему в банду потянулась. Говорят, Королек подумывает о городском господстве, типа Состояние Ресурсов уже позволяет, – Барон плюнул. – А мои ребята опять вернулись с пустыми руками, так что наши животы скоро окончательно привыкнут к жукам и плесени.

Сыч скрипнул зубами.

Волод почувствовал себя неуютно.

– А Ичан? Он где? Что говорит?

– О, Ичан! – Барон поднял руки, будто от чего-то отгораживаясь. А Сыч неожиданно улыбнулся. – Ичан говорит! Он говорит столько, что я забываю, зачем к нему обратился. Твой друг чмокает губами, закатывает глаза, поводит пальцами, а потом исчезает в пещерах или гоняет бойцов на плацу. Мои ребята от него без ума. И от пойла, и от Ичана. Скажи я им, что это он отдал волшебную рубашку Королю, не знаю, поверят ли мне, хотя это я Барон банды, а не твой толстый бродяга.

– Почему же ты до сих пор не сказал? – Волод плохо понимал все происходящее.

Хозяин, пожав плечами, переглянулся с Сычом.

– Стив вас разберёт! Может оказаться, что Сыч плохо запомнил тех парней с рубашкой. А мне плевать – Короля всё равно не возьмёшь. Вы же может и пригодитесь банде. Да что скрывать, Ичан нам так помог уже, что не знаю как с ним и расплатиться! Моих молодцов обучает – только пыль столбом. Учит их драться строем, этой… свиньею. Так что у нас скоро будет настоящая боевая дружина, как в старинные времена.

– И потом, если бы те двое не вмешались, – добавил Сыч, – мне бы – хана.

– Это точно, и не привёл бы ты ко мне свою шайку в помощь.

Волод, вздохнув, потёр голое плечо.

– Твою рубашечку проверили, – с сожалением посмотрев на гостя, сказал Барон. – Можешь надеть, вон она валяется. Там несколько дырок, а так ничего – ещё поносишь. Тата её даже постирала. Ну, мы пойдём пока, а ты осваивайся, ожил вроде.

Бандиты вышли, оставив дверь открытой настежь.

Там, снаружи, светило солнце, гомонили дети, громко перекликались женщины.

Волод попытался встать на ноги, и это ему отчасти удалось. На правую наступать было больновато, а левая слушалась неплохо. Поташнивало, чуть качало, но силы, похоже, начали возвращаться. Так непривычно чувствовать слабость – ему, одному из сильнейших в Когорте Факторов! Неужели руки тоже уже не те?

Он, морщась, натянул одежду, сложенную в изголовье, и выволокся во двор.

Сараюшка его стояла, притулившись к большому зданию до второго этажа густо оплетённому диким вьюном. Точно такие же здания обступали обширный двор, на котором царила обыденная житейская суета. Пытаясь отыскать уголок потише Волод обогнул дом и уселся на нагретый солнцем камень. Сидеть на камне оказалось приятно, Волод вытянул ноги, задев ненароком длинную ровную палку. Она с легким стуком откатилась на пару шагов. Волод посмотрел на палку. Попробовать что ли? Неуловимое движение ноги и палка, подброшенная с мостовой, превращается в боевой шест. Верхний каскад, вечная защита – руки сами вспоминали что делать. Теперь с отходом, дракон вокруг себя – зелёный ворох, ноги ещё плохи. Прислонившись к шершавой стене дома, стоит девушка и смотрит так внимательно. А ну-ка в прыжке с разворотом.

Волод, сел на камень, растирая ногу – к старым болячкам добавился здоровенный синяк. Стив побери, и зарос он, наверное, как тягл, да ещё запыхался чересчур с непривычки. А девушка-то, вроде, ничего.

Девушка, впрочем, смотрела на него благосклонно.

– Ты из какой банды? – уважительно спросила она, кивнув на отброшенный шест. – Или ты тоже вольный?

– Я не из банды, я – Архитектор-Фактор и разведчик. – Волод для солидности чуть выпятил челюсть и снова подумал, что безобразно зарос. – Ты Ичана не видела?

– Конечно, видела, – девушка, грациозно отставив слегка ладошки, подбежала ближе. – Он там, с детьми. Идём, я тебе помогу дойти. – Бережно обхватив Волода за запястья, чуть потянула вверх.

– Я сам. – Он отстранил непрошеную помощницу и, подхрамывая, вышел со двора.

Как раз в этот момент детский гомон стих – ребятня, затаив дыхание, смотрела, как Ичан сосредоточенно отрывает лапки большому жуку.

Когда последняя была отброшена прочь, матёрый следопыт на четвереньках прополз к невысокому пирамидообразному сооружению и прутиком принялся проталкивать в него свою жертву.

– Главное – точный расчёт! – пыхтя, пояснил он зрителям и в этот момент заметил Волода. – О, кого я вижу! Выполз-таки?

– Выполз. – Волод, не сдерживаясь, улыбался во весь рот. Ичан, встав на ноги, заулыбался тоже. – Ты, старый пирамидник, опять за своё? Ты же не любишь детей.

Ичан, закрывшись ладонью, громко прошипел:

– Терпеть не могу! Особенно, когда они пляшут.

Дети захихикали.

– А что, они часто пляшут? – недоверчиво спросил Волод, уловив подзабытый томящий запах пойла.

– Никогда! – возмутился Ичан. – Ещё чего! Да я бы им все ноги повыдёргивал. – Дети захихикали громче. – А ну марш отсюда! Идите, идите, видите – я занят. – Ребятня чуть отбежала в сторону. Остались только две девчушки постарше, смело поглядывая на толстяка. – Спасу от них нет, – вздохнул он, – но толковые. Я этим букашкам всё учение Стивена разъяснил – поняли.

– А родители что?

– А что родители? Пойло хлещут, да по набегам шатаются. Только набеги сейчас не слишком-то удачны. Всё вокруг Король к рукам прибрал. Хорошо, ещё сюда не добрался.

– Это ты виноват, зачем рубашку ему отдал?

– Я виноват? – Ичан возмущённо насупился. Тут ворота за его спиной открылись, и оттуда вышла белокурая красотка лет тридцати с неохватными формами.