Все, что случилось в последнее время, завязано на него. В этом у Влада не было ни тени сомнения. Но ни одного конкретного доказательства он пока не мог предъявить. Это сильно сковывало его активность.

То, что он и его парни в самом начале этой истории проследили за художником и его покровительницей, женой Жогова, установив их тесную связь или, как минимум, сотрудничество, еще ничего не доказывало. Да и в принципе нельзя доказать причастность человека к наркобизнесу, пусть даже только местного масштаба, с помощью лишь фотографий и заявлений «я видел» или «это же очевидно».

Влад видел связь между событиями, случившимися в последнее время, и ясно понимал, что сойдутся все нитки в конечном итоге на Жогове, но как приблизить этот радостный момент триумфа?! И то, что Катя была убита именно там, куда жена Жогова отвезла своего любовника после убийства Асанова, не могло помочь в решении его шарады. Свидетелей нет, супружеская чета будет все отвергать, художник как сквозь землю провалился. Жив ли он вообще?! Даже то, что Игорь был знаком с Катей, о чем свидетельствовали многочисленные записи камер в кафе Мураталиева, было пустым звуком, пока этот монстр мог сказать, что он просто подвозил девочку домой, случайно встречая ее у выхода, когда проезжал мимо. Тем более что в день ее смерти вместе их не зафиксировали.

И с больницей он придумал весьма остроумно. Бутират! Ни Мураталиев, ни Прилепский не станут мараться такой дрянью. Впрочем, Жогов тоже не стал бы, если бы не задумал специальную гадость, для которой только бутират и подходит. И его связь с Катей тут налицо – потравились все ее знакомые. Но сама-то она – тоже мертва. Она больше не свидетель.

Больница теперь уйдет в глухую оборону и, конечно же, попробует подставить Марата. А Жогов с его прачечным концерном снова остается в стороне, и дальше будет дергать ниточки, управляя миром вокруг себя по его личному усмотрению. Надо срочно найти художника, чтобы вытрясти из него всю его душу. Если, конечно, он еще жив. А как раз вот это вызывало у Влада большие сомнения. Очевидно же, что живой Цилицкий – это крайне непредусмотрительное великодушие со стороны Жогова, ибо сейчас только этот хлюпик-интеллигент может свести все нитки в единый узор.

– Недаром ведь художник, – вслух хмыкнул Зубров, поймав себя на мысли об узорах.

И в этот самый момент в его сознании что-то щелкнуло, какие-то пласты сдвинулись, и картинка за окном совместилась с его внутренними видениями.

Внизу стоял собственной персоной господин Цилицкий. Он только что вышел из минивэна, нагло вкатившего во двор. Он опасливо и нерешительно озирался по сторонам, явно сомневаясь в правильности происходящего.

Зубров даже протер глаза, чтобы убедиться в том, что он не обманывается видениями, и в том, что там внизу в самом деле стоит Виктор Цилицкий. Нет, он не обманывался. Это был пропавший художник. Живой. Сам пришел!

Следом из машины выпрыгнула девушка, показавшаяся очень знакомой, но где он ее видел, Влад не мог припомнить, тем более, что от воспоминаний его сразу отвлекло очередное удивительное зрелище. Из машины вышел светило местной медицины доктор Леонид Прилепский.

– Что за черт. Здоров ли я? – вслух спросил сам у себя Зубров. – Наверно, я перекурил.

Он уже совершенно забыл о своих недавних попытках найти логические связи и построить правильную ловушку на опасного и вредного хищника. Он глазам не верил, видя, как персонажи, поглотившие его сознание, друг за другом выскакивают из чудо-машины прямо на площадку его родного ведомства.

– Оба на! – если бы он мог разделиться, то сам себя хлопнул бы по спине. – Да это же Торчилин!

Так вот кто их привез, с тенью легкой зависти понял Влад. Этому пройдохе каким-то образом удалось их собрать да еще и притащить сюда с не связанными руками, что значит, что они следовали за ним по доброй воле. Ну, или почти по доброй.

– Минуточку!.. – снова заговорил вслух Влад, когда очередная удивительная мысль пробилась через его радость. – А почему к нам? Почему не к себе?

Там внизу происходило что-то такое, о чем Влад не знал ровным счетом ничего. И это задело его самолюбие.

Зубров зашагал по коридору к лестнице, намереваясь первым встретить гостей, к кому бы те ни приехали.

Вся компания еще не успела осмотреться перед вертушкой КПП, чтобы сообразить, как им проникнуть внутрь и попасть в интересующее место, а Влад уже приближался, внимательно всматриваясь в лица.

Да, они приехали по собственной воле. На лицах не было ни вины, ни страха. Если бы эти люди ехали сдаваться, рассуждал на ходу Зубров, то Торчилин отвез бы их к себе на базу, а не сюда. Этот хамоватый черт не упустил бы шанс присвоить себе пальму героя. Но они тут. Значит, войны не будет. Значит, они приехали за поддержкой. Владислав Зубров почуял аромат близких приключений и улыбнулся.

– Заряжай минометы, – протягивая руку, сказал вместо приветствия Торчилин, когда увидел встречающего их командира отряда из конкурирующего ведомства, – последнее сражение манит нас победой. Если не мы его, то он нас.

– Если не мы, то больше некому, – поправил его Влад и пожал протянутую руку. – Здравствуй еще раз. Ты понял, если я правильно понимаю, что лучше вдвоем против одного, чем одному против двух.

Торчилин кивнул:

– Я всегда знал, что друг моего врага – мой враг, значит, враг моего врага – мой друг. Принимай гостей. Где мы можем поговорить?

– Военный совет?

– Типа того, – снова кивнул лидер гостевой команды и жестом предложил девушке проходить первой и следовать за хозяином.

Когда все расселись в командно-штабном кабинете, показалось, что комната довольно тесная. Влад занял свое место за столом и застыл, вопросительно глядя на Торчилина. Но, нарушив предполагаемый ход беседы, инициативу на себя взял врач.

– Вот эта девушка, – указал он в сторону единственного в этой комнате лица женского пола, – умудрилась вляпаться в гнусную историю и наворотить кучу… кровавой грязи.

– Я ни в чем не виновата! – раздраженно возразила девушка.

– Если бы это было так, милая, ты не сидела бы тут, – спокойно объяснил ей свое понимание вещей и согласие с Прилепским Влад.

– Просто мне «подфартило» оказаться в неправильном месте в неправильное же время.

– Ага, еще скажи, что не повезло родиться не у тех родителей и не в той стране! – поддержал поток нравоучений Торчилин.

Девушка кинула быстрый взгляд на художника, но тут же смутилась и попыталась сделать вид, что это произошло чисто случайно.

– В общем, Люся, – назидательно добавил Прилепский, – половины бы не случилось, если бы ты сидела дома, а не маялась дурью.

– В прямом смысле этого выражения! – широко улыбаясь, попытался блеснуть остроумием Торчилин.

– В этом месте уточни-ка, Сергей, для меня. Возможно, я не в курсе, – попросил Зубров.