неслышимому сигналу. Затем пронзительный взгляд снова сосредоточился на Лиммите.

– Мокс, – выдохнул Лиммит. – Я узнал его на экране ящика в Крысином Городе. Это Лестер Гэсс. Мой отец.

Аддер равнодушно выслушал его.

– Я уже некоторое время подозревал это, – медленно и спокойно отвечал он. – Но лучше, разумеется, получить окончательное подтверждение.

Он перевел взгляд мимо головы Лиммита в окно напротив.

– Итак, многое становится вполне ясным.

Лиммит почувствовал какие-то перемены позади и обернулся. Окно стало раздуваться и приближаться, а замусоренное пространство между столом и подоконником – конденсироваться и сужаться, подобно телескопическому объективу. Окно накатывало на Лиммита, пока тот не очутился словно бы на краю обрыва, и тогда замерло; Мелия в нескольких футах от него бесстрашно взирала на Интерфейс.

– Это, – сказал Аддер, – Интерфейс нашего с Моксом взаимодействия. Мир, параллельный обычной реальности. Его сила и моя сила противоборствуют. Действие и стазис. Он не в состоянии полностью умертвить трупы на улице. Я же не могу полностью удержать в живых тех, кто там бродит. Наш поединок реален, Лиммит. Ты это знаешь, ты там, внизу, побывал и прошел среди них.

Он указал рукой в зияющее перед ними окно.

– Все это, – продолжал он, – будет принадлежать либо ему, либо мне. Однако то, что ты видишь, в свой черед распадается и отступает, поскольку АДР проникает сквозь слои наших разумов, отвечающие за сознательное восприятие, и вынуждает переходить на низшие уровни, провоцирующие животное поведение.

– Взгляни же! – приказал он после паузы.

Лиммит, дрожа как осиновый лист, выглянул в окно. Здания Интерфейса внизу сделались расплывчатыми, размытыми, начали меняться, перетекая в земляные кучи и скальные отроги. Меж берегов стагнирующей реки, по которым механически ползали примитивные человекоподобные фигуры, в белой жиже бултыхались рептилоидные тела.

– Вскорости и эта метафора, соответствующая физическому Интерфейсу между нами, распадется, – слабым голосом продолжал Аддер. – Глубина воздействия АДР возрастает в геометрической пропорции. Вскоре мы оба опустимся на клеточный уровень, и начнется поединок между энергией и неэнергией.

– Взгляни наверх! – снова приказал он.

Лиммит поднял голову и увидел, что небо исчезло. Осталось поле исполинских языков пламени, что извивались и переплетались в мертвенно-черном, просто-таки физически ощутимом вакууме. Абстрактная многотрудная битва внизу ширилась, пока из окна уже ничего нельзя было разглядеть, кроме испепеляющего пламени и великого огнетушителя-вакуума.

– Мне это стоит чрезмерных усилий. – Голос Аддера начал отдаляться. – Поддерживать здешний образ.

Лиммит огляделся: стены и предметы мебели расплывались, словно по ним проползал ластик.

Лицо Аддера становилось расплывчатым, бесформенным; резкость сохраняли пока только линии профиля.

– Мне нужны все силы, – продолжала фигура. – Мы с Моксом более равные противники, чем сами о себе предполагали.

– А как же мы? – вскричал Лиммит. Сзади попеременно пульсировали жар и холод – стекло уже исчезло. – Нам с Мелией что прикажешь делать?

Он бросил взгляд на девушку. Та спокойно восседала в кресле из теней, ее лицо хранило прежнее выражение слепого доверия и любви, какое он уже наблюдал в Крысином Городе.

– Вам я помочь бессилен. – Аддер почти полностью дематериализовался. – Вы сохраняете определенную степень контроля над происходящим, хотя и небольшую. Вы тоже кое на что способны. Возможно, вместе вы сумеете отгородиться какой-то оболочкой, защитить себя от бури. В случае победы Мокса, разумеется, пользы вам от нее все равно не будет. Вы переживете меня лишь на секунды. – Последние детали его облика расплылись, потом на миг сконденсировались снова, он будто подмигнул.

– …удачи… – прошептал воздух и заполнил место, где раньше сидел Аддер.

Остатки кабинета вокруг Лиммита с девушкой сузились и растеклись в стороны, точно расплавленные. Лица на обложках порножурналов покрылись морщинами и исчезли.

Звякнул телефон. Эдгар снял трубку параллельного аппарата в комнате, не сводя глаз с экрана.

– Да, – сказал он, послушав мгновение. – Я все время наблюдал за ним. Он жив. Не знаю. Не знаю, как так вышло. – Пауза. – Ага, я тоже собирался так поступить. Прежде чем все закончится.

Он повесил трубку и еще раз глянул на пылающий экран. Образы доктора Аддера, резкие до жестокости очертаний, постепенно погружались в визуальное инферно. Эдгар значительно покивал телевизору, словно увиденное ему о чем-то напомнило, затем взял со стеклянного блюда для сладостей последние капсулы амфетамин-аналогов. Синие капсулы превозмогли действие барбитуратов, на миг наполнив его организм кипучей энергией, так что по мышцам пробежала дрожь.

Эдгар деловито взял с кофейного столика громоздкую декоративную зажигалку и вышел из комнаты. Он поджег большую кровать, на которой в коме покоилась его мать. Выходя из спальни, он старательно запер за собой дверь. Разведя костры в других комнатах, в заключение он поджег шторы и мебель вокруг телевизора. Пару секунд понаблюдав, как разгорается пожар, он бросил зажигалку на пол и кинулся бежать.

Снаружи он прижал ладони ко входной двери и почувствовал, как внутри набирает силу жар. Далеко по коридору чернели и загорались другие двери. Он конвульсивным усилием оторвал себя от двери и побежал в сторону лифта. Его охватила дрожь возбуждения большего, чем сулили когда-либо синие капсулы. На телеэкране внутри языки пламени вдруг удвоились, точно к ним прибавились зеркальные отражения.

На койке в Крысином Городе за ними пристально следила шлюха, глядя в телевизор через плечо Эндпойнта из округа Ориндж, уснувшего у нее на груди после того, как утолил страсть. Она едва ощущала его громоздкое тело. Она прислушивалась к прогоравшим до светодиодов языкам пламени. Ей чудилось, что они проникают последовательно через новые и новые слои видений и грез, окружавшие ее подобно раковине жемчужницы, чтобы достичь маленького твердого ядрышка в самом центре.

Эндпойнт так и не проснулся, когда на его горле сомкнулись пальцы – ногти отросли и заострились от бездействия. Если бы он что-то слышал в тот миг, когда на удивление сильные руки разорвали ему горло, словно мякоть спелого фрукта, то, возможно, узнал бы голос, говоривший с ним. «Любой отец сгодится, – сообщал голос, – не обязательно тот самый отец, который загнал своего старшего сына на Интерфейс и вынудил сменить пол (как часто случалось с тамошними уличными проститутками), любой отец достоин начать долгое нисхождение случайной жертвы». Над окровавленной парой на постели ярились языки пламени с телеэкрана.

Милч поднес ладони к своему небольшому телевизору, задержал в нескольких дюймах от экрана, и ему почудилось, что кожу опалило огнем. Он разогнулся от телевизора, перед которым сидел в коридоре пустого склада, и закинул винтовку за спину.

Заглянув в кабинетик, он с удовлетворением покивал: три фигуры, взявшись за руки, сидели без чувств. Он не понимал, что происходит, но готов был положиться на свою веру. Проходя мимо кабинетика, он перешагнул