В октябре 1568 года пришла новость о получении папской привилегии на печать новой версии бревиария для Нидерландов. Еще не дожидаясь официального подтверждения, Плантен посадил наборщиков за работу и начал печатать, как вдруг письмо от Гранвелы: эта версия бревиария не окончательная, будут внесены еще изменения. Поторопился. 22 ноября наконец пришел папский патент, и с января 1569 года из типографии начали выходить бревиарии в окончательной версии. В июле 1570 года он добился новой папской привилегии – исключительных прав на печать бревиариев для Нидерландов, Венгрии и католических немецких земель. Это очень крупный заказ, обещающий принести много денег. К тому же очень престижный, из тех, что приводят к типографу множество новых клиентов.

В это же время он узнает, что Филипп II ведет с папой переговоры о том, чтобы, наконец, утвердить и напечатать литургические книги для Испании и колоний. Да это же золотое дно! Плантен немедленно подключает все свои связи: в январе 1569 года монополия для Нидерландов, 1 февраля 1571 года монополия на бревиарии и миссалы (один из видов католических литургических книг) в Испании и – вот это удача! – в заморских колониях. Больше никто не мог напечатать многотысячные тиражи такого хорошего качества и так быстро. Он расчехляет прессы, стоящие без дела со времен иконоборческого восстания, и начинает работу. В 1572 году у него 13 печатных прессов, и этого количества не хватает – Плантен арендует прессы у других типографий, чтобы печатать быстрее. Испанский монарх теперь выступает не в качестве спонсора, а в качестве заказчика. Отпечатанные книги отправляются прямо к нему – в Испании и колониях всю книготорговлю в те времена контролирует сам король.

За 1571–1572 годы Плантен поставил Филиппу литургических книг почти на 10 000 гульденов. Практически все его прессы, не занятые Полиглоттой, печатали литургические книги для испанского монарха. Всего с 1571 по 1576 год Плантен напечатал для короля книг на 100 000 гульденов! А кроме этого – множество обычных изданий, на которые всегда был спрос на рынке, огромными тиражами.

Однако впечатляющие суммы заказов не должны вводить в заблуждение: они вовсе не означали, что типограф эти деньги своевременно и в полном размере получил. 1570-е годы – это самое активное время для «Золотого компаса», время расцвета, но и время тяжелого кризиса. В Нидерландах бушует война. Армия Вильгельма Оранского перешла границу со стороны Германии, идут серьезные бои. Морские гёзы блокировали Шельде, взяли несколько портов. Антверпен не подвергся ни осаде, ни разграблениям, но в окрестностях бродят солдаты, наемники и просто всякий сброд, на дорогах некогда процветающего региона теперь небезопасно, блокада приостановила морское сообщение. Своевременный подвоз материалов и доставка продукции заказчикам стали настоящей проблемой. Торговля замерла. Экономика в кризисе. Книги не покупают. А деньги от испанского короля почти перестали поступать – у него сейчас другие заботы и множество военных расходов.

Плантен пишет монарху вежливые, но требовательные письма с упреками: деньги, ему срочно нужны деньги, Его Величество обязан расплатиться, иначе «Золотой компас», если он будет держаться всех сроков по заказам, ждет крах!

Финансовые беспокойства не проходят даром: с 1572 года в корреспонденции типографа появляются жалобы на здоровье. Видимо, проблемы серьезные. События в Париже также не способствуют хорошему самочувствию: новость о Варфоломеевской ночи дошла до Антверпена быстро, а вот подробности – далеко не сразу. Он долго терзался, пока не получил успокаивающих вестей: с его близкими все хорошо, книжная лавка и торговые дела тоже не пострадали. Но его здоровье пошатнулось еще больше.

Возможно, в письмах к испанскому двору Плантен несколько сгущает краски, и он бы не обанкротился, учитывая собственные издательские проекты и торговый дом. Это был кризис, но не экстраординарный. Но в августе 1572 года он увольняет большую часть персонала – оставляет только 13 из 46 работников, жалуясь де Сайясу, что без королевских денег предприятие идет ко дну. Это была своего рода забастовка. Не хотите платить? Хорошо, я останавливаю производство и отпускаю тех сотрудников, которые заняты на ваших заказах. В ноябре он вновь наймет 10 человек, а к началу 1573 года в типографии уже будет больше работников, чем до августа 1572 года.

Литургическая продукция для Филиппа II достигла своего пика в 1573–1575 годах. В 1574 году он даже столкнулся с дефицитом бумаги: опустошил все склады своих поставщиков и не знал, где взять еще. Иногда приходилось отказывать частным клиентам просто потому, что все прессы оказывались заняты. В 1574 году у него было, по меньшей мере, 16 прессов и 55 работников. Это его самый продуктивный год за всю карьеру.

Испанский король был его самым крупным заказчиком. Но и самым капризным и ненадежным. Вот Плантен вежливо, а может быть, даже немного снисходительно объясняет ему, почему невозможно напечатать слишком крупный тираж бревиария в пергаменте: рассказывает о производстве пергамента, приводит методики расчета. Но король не понимает: почему нельзя напечатать столько книг сразу? В XVI веке книгопечатание для обычного человека остается непостижимой сферой высоких технологий, доступной лишь немногим посвященным. В другой раз король интересуется, почему в книге большого формата на странице столько же текста, сколько в той же книге меньшего формата? Нет ли тут каких махинаций? Не пытается ли Плантен таким образом выжать из него лишних денег? Снова те же сомнения, что и при издании Полиглотты. Типограф терпеливо объясняет, разбирая обвинения пункт за пунктом. При этом король не платит вовремя. Плантену приходится брать кредит за кредитом, о чем он не забывает напомнить своему высокому клиенту.

В письмах к испанскому двору он неизменно жалуется на задержку платежей и сетует на нехватку денег. Впрочем, как считает Леон Воэ, скорее по инерции, чем всерьез: он давно понял, что только так, постоянно жалуясь, понукая чиновников и угрожая прекратить печать, можно заставить казначеев Филиппа II платить. Тогда это работало именно так. Содержание двора и войны быстро съедали королевский бюджет, казначеи выкручивались, как могли, по возможности откладывая оплату каждого счета. Только под страхом королевского гнева – если типограф напишет королю, что остановил печать, – их можно было заставить выложить требуемые суммы. К 1575 году король почти совсем перестал платить. Плантену пришлось продавать запасы бумаги, чтобы выдать работникам жалованье. Он шлет де Сайясу гневные письма, угрожая распродать на аукционе последний тираж в 3000 экземляров, за который денег не получил. С большим трудом королевскому представителю в Брюсселе удается отговорить его.